Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте - rrrEdelweiss

да теперь это не понадобится. Она устроила голову на подушке, хранящей едва уловимый аромат любимого, обняла ее и пролежала так всю ночь, свернувшись клубочком. До самого рассвета не сомкнула пересохших глаз и, кажется, почти не моргала.

Где-то в районе груди и живота адским пламенем горела боль. Обжигала изнутри, лизала внутренности и рвала горло немым криком, сжимала судорогами тело. Женщине казалось, что только так, спрятав агонию души внутри себя, она сможет хоть как-то удержать внутри это пламя, а не выпустить наружу всепожирающей черной дырой, что засосет в себя весь ее мир. Точнее, его осколки.

Лучик солнца заглянул в неплотно занавешенное окно, скользнул по подоконнику и залил просторную, но аскетичную спальню золотистым светом. Прыгнул на кровать, пробежался по одеялу и взобрался на серое, острое плечико, а по нему на шею и на черный нос.

Но полностью поседевшая за одну ночь женщина даже не шевельнулась, даже не моргнула от яркого света, бившего точно в пустые, мертвые глаза. Ей было невероятно страшно и одиноко лежать на нагретом лишь ее телом матрасе, чувствовать щекой мягкую подушку, так отличающуюся от широкой груди, на которой она просыпалась столько лет каждое утро. Хотелось трусливо спрятаться от страшной реальности и сделать вид, что дней ожидания и короткого звонка просто не было, но она заставила себя осторожно пошевелиться, приподняться на локте и встать с осиротевшего супружеского ложа.

Она должна проводить его в последний путь. Последний раз побыть рядом. Последний раз поблагодарить за все, что дал ей.

Двигаясь словно робот, мышка тихо собралась и, дождавшись обещанной машины, вышла из дома. Водитель, повидавший всякого, замер в оцепенении, увидев ее: страшное, безжизненное, пустое лицо и неприбранные, развивающиеся на марсианском ветру седые волосы. Будто не женщина к нему шла по аккуратной подъездной дорожке дома в респектабельном пригороде, а сама Смерть верная спутница Отца касты воинов, приближалась, чтоб утянуть в чертоги Великого Марса…

Она не помнила дороги. Она не помнила коридоров. Она не помнила, как поприветствовал ее старик, такой же седой, как она сама. Он сделал было к ней шаг, чтоб принести соболезнования, да отшатнулся в ужасе.

Сознание ее вернулось лишь тогда, когда она увидела серое неподвижное тело, лежащее на деревянном постаменте, приготовленном для танца погребального пламени. Когда отблески на стали правой руки резанули глаза, да взгляд остановился на синем кольце, нарисованном вокруг безымянного пальца. Много лет назад Модо нанес его в знак их брачного союза той же краской, которой подкрашивал «Чоппер». Она заметила, что повязка поперек его левого глаза чуть сбилась, и осторожно поправила ее. Муж ужасно не любил, когда кто-то видел спрятанные под ней шрамы. Она забралась на погребальный костер своего мужчины, положила на колени его голову, подняла фиолетовые глаза к небу и тоскливо завыла.

И лишь тогда к ней пришли слезы.

Черная дыра из сердца вырвалась наружу, чтобы сокрушить ее мир. Мир, которым был для Терри Модо. Мир, которого не стало без него. Мир, который без него был ей просто не нужен.

И тогда Терри тоже не стало.

Женщина с безумными фиолетовыми глазами не помнила, как ее оттащили от тела. Не помнила, как врач вколол ей успокоительное. Не помнила, как кивнула, показывая, что готова к продолжению церемонии. Как приняла от кого-то в руки факел и запалила погребальный костер.

Зато она отлично запомнила, как в ногах ее мужа загорелось пламя, заревело, пожирая воздух вокруг, побежало вверх по неподвижному телу. Оно возвращало себе того, кто и сам был пламенем. Дух, рожденный огнем, огню был предан и снова стал им.

На погребальном костре горело тело, а рядом с ним сгорало то, что было когда-то Терри. Горели ее страхи. Горела ее нерешительность. Горела ее покорность и робость. Ее любящее сердце превратилось в пепел, ее способность прощать развеялась по ветру.

Одинокая женщина больше не знала, кто она. Но чувствовала, что должна найти что-то. Вот только что — никак не могла понять.

Поэтому, когда костер догорел, позволила увести себя в огромный кабинет и рухнула там на пол подле окна, выходящего на Сад Надежды. Она не реагировала на предложенный стакан воды, лишь смотрела на того, кто его протягивал, с непониманием. Не слышала, о чем спрашивал старый друг ее мертвого мужа.

— …они все меня предали! Ты знала о том, что они задумали?

«Модо предал близкого? Немыслимо! Просто невозможно!»

— …Кто еще знал? Кто?!

Старик тряс ее за плечи и что-то кричал в лицо. Из того, что он говорил, она выхватила лишь одно: Винни тоже больше нет.

«Что же будет с его девочками?»

Эта мысль внезапно вернула в реальность, заставив вслушаться в то, о чем ей говорили.

— …твою мать, да отвечай ты уже! Кто еще знал о покушении? Нагината? Ты? Харлей? КТО? — Мужчина уже рычал от бессилия, не в состояния получить хоть какую-то информацию от казавшейся всегда такой мягкой женщины. Он был уверен, что та расскажет все, что знает, лишь увидев его! Но, судя по всему, ее сознание просто не выдержало потери, и теперь она совершенно бесполезна!

Стокер, замахнувшись в бессильной ярости, отвесил мышке звонкую пощечину, откинувшую ее к окну, которое заканчивалось у самого пола. Матерясь, схватил пузатую бутылку и сделал несколько судорожных глотков прямо из горла…

Ей в лицо бил свет. За холодным стеклом распускались цветы и грелись на солнышке нежные листья растений, которые возрождали к жизни экосистему Марса. Даже не возрождали, а перерождали ее! По велению Лидера их сделали сильнее. Устойчивее к непогоде и недостатку воды. Их сделали еще красивее чем были те, которые уничтожил Плутарк.

Идеальные растения в идеальном мире!

Которые выживут, несмотря ни на что.

Растения, на которые через толстое стекло смотрела фиолетовыми глазами женщина, потерявшая все. Женщина, у которой снова не было имени. Женщина, которую снова можно ударить, зная, что защитить ее некому.

Внезапно она встрепенулась и стиснула зубы.

Не все она потеряла! В этом искусственном мире осталось единственное настоящее — ее дети! Дети Модо. Дети Винни. Дети Троттла. Девочкам понадобится кто-то, кто о них позаботится, иначе их сознание сожрет идеология, придуманная сумасшедшим диктатором. Как и сознание мальчиков, которым скоро понадобится утешение. Что будет с ними, если рядом не окажется того, кто способен объяснить значение слова «свобода?» Кому, как не ей, поддержать Нагинату, тоже лишившуюся любимого?..

Ее муж умер за свободный Марс, и она не позволит его смерти стать напрасной. Научит детей отличать благо от навязанных