Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский

до сотни высокочинных эмигрантов заняли кабинеты в управлении КВЖД. Опасаясь все же, что их нынешнее пиршество может закончиться горьким похмельем, белогвардейцы, не теряя времени, начали растаскивать все, что только возможно, начиная от вентиляторов и ковров в кабинетах, до строительных материалов на складах дороги. На харбинскую толкучку хлынули изделия с имущественными знаками «КВЖД». И сама дорога день ото дня работала все хуже: нарушения расписания; выход из строя систем сигнализации; порча железнодорожного полотна; крушения поездов…

Антон, ища подходы к решению новой задачи, собирал любые сведения о флотилии. Он уже знал: главная ее база и штаб находятся в городе Фугдин, далеко вниз по течению реки, в восьми десятках верст от впадения Сунгари в Амур; оперативная же база — в городе Лахасусу, почти в самом устье реки. Путко мог бы найти благовидный предлог для поездки по делам фирмы: Фугдин был довольно большим, на сорок тысяч жителей, уездным центром, с десятками самых различных предприятий, с отделениями фирм и конторами банков. Лахасусу хоть и гораздо меньше, но тоже достаточно крупный торговый город. Предварительно, чтобы безобиднее выглядела его вылазка, он послал и туда, и туда Костырева-Карачинского. Но он понимал: посещение тех мест в ипостаси торговца мало что даст. Корабли, конечно же, находятся вне города, скорее всего у особых причалов, а то и в протоках, коими изобилует эта равнинная река, уступающая по величине в этом бассейне только Зее и Уссури.

Дни шли, а зацепки все не было. Антон понимал: сроки поджимают его. Если командование флотилии что-то замышляет, то попытается осуществить свой замысел в ближайшее время. Путко изучил метеорологические сведения по району Сунгари. Для сухопутных войск они большого значения не имели. А вот для флота… В октябре уже обычными становились ночные заморозки, могло быть похолодание даже до минус пятнадцати градусов, в первых числах ноября начинался ледоход, а шуга появлялась и раньше. В ноябре реку уже прочно закует лед — и до весны полученное Антоном задание утратит всякое значение. Как подобраться?.. Подсказать Дитерихсу?.. Но как подвести его к мыслям о флотилии?..

И на этот раз везение сопутствовало разведчику. Генерал вызвал его сам. В кабинете сидел невысокий китаец в мундире, с генеральскими звездочками в петлицах. Несколько офицеров почтительно стояли за его креслом.

— Познакомьтесь, подполковник. Адмирал Шен.

Путко пригляделся: в петлицах чжансюэляновца — якорьки.

— Мне доложили, что вы служили на флоте. Черное море? Бизерта?

«Мульча не оставляет без внимания, — подумал Антон, отвешивая молчаливый поклон. — Можно ли было предположить, когда разрабатывали легенду, что пригодится такая деталь? Хотя наверняка, ставя задание, Старик учел теперь как раз и это».

— Вы неплохо справились с первой инспекционной поездкой. Сейчас адмирал спешно дооборудует плавсредства своей флотилии артиллерийскими установками. Необходима ваша помощь. — Сделал паузу. — Прислуга у орудий китайская, но большинство офицеров — русские.

«Ага, ублажает меня!.. Надо не сразу соглашаться…»

— Разрешите подумать, господин генерал? Мои коммерческие дела… Я должен снова связаться с Шанхаем: я лишь представитель фирмы, а не владелец ее.

— В такой момент ставить выше интересы какой-то фирмы! — вспылил Дитерихс. — Да вы понимаете!..

— Слушаюсь! — вытянулся в струнку подполковник. — Согласен выехать немедленно, господин генерал!

— Вот это ответ, достойный русского офицера.

«Значит, действительно что-то готовится, раз они так спешат».

В Фугдине, куда Путко приехал, совершив двухсуточное путешествие на пароходе вниз по Сунгари, на причале его ждал легковой автомобиль под флажком самого командующего флотилией.

У входа в штаб флотилии рослый синьцзянец в форме военного моряка, протяжно выдохнув: «Чи-ик чок!», взял винтовку на караул.

Глава десятая

«Дорогой брат Федор!

Пишет тебе твой брат-краснофлотец Алексей.

Тут такие громадные истории, у меня все в голове ходуном ходит, будто шатун в механизме.

Первая история — оказывается, наш отец не какой иной, как герой гражданской войны, краснознаменец! А мы по сему сыны краснознаменца! Расскажу все по порядку. К нам на монитор прибывал сам командарм товарищ Блюхер и, проходя по кораблю, разговаривал со мной, вот те крест, не вру, и спросил, какая моя фамилия, а когда услыхал, сказал, что с ним воевал убитый боец-герой Арефьев Гаврила Иванович и что он после смерти наградил этого бойца, нашего отца, за великие геройства орденом. А когда я сказал, что наш батя совсем не убитый, а живой, товарищ командарм Блюхер все точно записал в свою книжку красную и адрес Ладышей тоже, и сказал, что бате обязательно выдадут орден! Так что теперь батя будет первый человек в Ладышах, куда до него всем Сергутиным и Чубриковым, тем паче, что они мироеды-кулаки, а наш батя герой войны! Блюхер Василий Константиныч такой серьезный, а сам простой, как наш школьный учитель в Ладышах Сергей Ионыч. Я поначалу оробел, но потом так получилось, будто с батей разговаривал. Он как на портретах, только красивей, глаза серые, брови темные и кустистые, и глядит прямо и открыто, и совсем не подумаешь, что это сам знаменитый командарм. Блюхер сказал: «Гордись, краснофлотец! Ты сын краснознаменца, настоящего героя!» О тебе, брат Федор, особого разговору не было, но коль я сын, значит, и ты тоже, хотя не краснофлотец, а червонноказачий кавалерист. Так что с нас обоих теперь новый спрос. Еще товарищ командарм Блюхер сказал, что я могу учиться на красного командира, и меня пошлют в Кронштадт, а командующий флотилией товарищ Озолин записал. Кронштадт это самая главная крепость на Балтийском море под городом Ленинградом, на настоящем море. Я как рассказал Вере, ну, которая сестра милосердная и «красная косынка», так она аж ахнула и другими глазами поглядела, а как, словами не написать. Ее отец тут, оказывается, командиром бронекатера «Барс», я и не ведал, а раньше он служил на Балтийском море и Вера жила как раз в Кронштадте и говорит, что нету на всей земле красивей места, ничего бы она не пожелала так, чтобы туда вернуться. И еще сказала, что ее мечта жизни стать врачом и верной женой краснофлотского командира, его боевой подругой. Эх, брат Федор, так у меня все запутывается и на душе колобродит, что хоть вой, хоть пой!..

А другая история такая, что к белокитайцам попал в плен наш товарищ-краснофлотец Валя Жуков, я его хорошо знал еще по учебному батальону, он у нас первый силач был, двухпудовик сорок три раза выжимал и на спор мог кулаком гвоздь в доску заколачивать, такой здоровяк был. Попал он по своей оплошности: нес вахту на палубе, сел и заснул, когда железный закон моряка —