Игра на грани фола - Владимир Колычев

Алика хороша во всех отношениях. Но стоило признать, с Катрин ей тягаться трудно. Только, похоже, ее муж об этом не знает. Почему он тогда изменяет ей с Аликой? А может, враки?

Катрин взяла сумку, достала телефон. Сделала несколько звонков. Сообщила, что с ней все в порядке, узнала про детей.

– Ищут Артемку с Алешкой. Шорохов всю милицию на ноги поднял.

– Не волнуйся, с ними все будет в порядке. Я уверен в этом.

Глебу хотелось утешить Катрин. Но, видно, она этого не поняла.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – взвилась она. – Ладно, посмотрим, что ты сейчас скажешь... Чтоб ты знал, Алешка – твой сын...

– Не понял! – встрепенулся Глеб.

– А чего тут непонятного? Мы с тобой спали? Спали. Секс, оно, конечно, дело хорошее. Только потом дети появляются... Алешку я от тебя родила, дорогой мой.

Глеб и опомниться не успел, как новый удар по темечку:

– И Артемка тоже. Самец ты. Бык-производитель...

– Ты не шутишь? – бледнея, спросил Глеб.

– Не до шуток. Так что добро пожаловать в Мексику!

– При чем здесь Мексика?

– Да при том, дорогой мой, что у нас как в том мексиканском сериале. Гуляка-папа узнает, что у него двое детей...

– А как ты думаешь, он должен радоваться?

– Тебе видней.

– У меня такое ощущение, будто я целый пуд мороженого сожрал. Вроде вкусно. Да только в дрожь бросает...

– А ты не волнуйся, я тебе ярмо на шею вешать не собираюсь, – усмехнулась Катрин. – Все остается как есть.

– При чем здесь ярмо? Артемку и Алешку какая-то мразь похитила. А мы ничего не можем сделать...

Глеб крепко сжал руль.

Он любил Катрин. И, по идее, должен был любить ее детей. Но ведь он их даже ни разу не видел – ни Артемку, ни Алешку. Да, ему было жаль их. Но это жалость абстрактного человека к абстрактным детям абстрактных родителей, не более того. И тут выясняется, что Артемка с Алешкой – оба от него. И Катрин не шутила. Глеб хорошо знал, когда она шутит, а когда нет.

Машина неслась по лесной дороге. Время уже позднее. Темнеет. Пора включать фары.

– Куда мы едем? – спросила Катрин.

– Ко мне домой.

– Ты думаешь, нас там не будут искать?

Вопрос актуальный. И однозначного ответа на него нет. В погоне за бандитами Глеб оставил на дороге свою «девятку». По номерам машины нетрудно установить его личность и домашний адрес.

– На квартире может быть засада, – решил он. – Но есть другой вариант.

У Вити Резника большие проблемы. Класс его игры заметно снизился. И правление клуба решило сдать его в аренду команде первой лиги. Это должно стать для него хорошей встряской, чем-то вроде шоковой терапии. Если он поднимется в игре, его оставят в «Спутнике», если нет – в конце года выставят на трансфер. Витя уже уехал из города. А Глебу на всякий случай оставил ключ от своей квартиры. Правда, ключ этот у Глеба дома. Но вдруг на его квартире нет никакой засады?

Это в самом деле вариант. Квартира у Вити отличная, не стыдно будет привести туда Катрин.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Да о тебе и обо мне. И о твоем муже...

– Ты ревнуешь?

– Нет. Я просто злюсь. На себя злюсь. Кретин я, вот что я тебе хочу сказать. Блин, такую женщину упустил... А может, еще не поздно?

– Что не поздно?

– А все изменить? Ты да я, да мы с тобой. И Артемка с Алешкой. Слушай, а может, ты пошутила?

– Разве такими вещами шутят? Все правда...

Глеб – отец. Примерно так же звучит «негр-альбинос»...

– С Аликой у нас ничего не получилось, – после продолжительной паузы сказал Глеб. – Знаешь, почему? Ты не хотела, чтобы мы были вместе.

– Кто тебе такое сказал? Алика?!

– Она...

– Глупая она... Хотя... А ведь она права. Я не хотела, чтобы ты был с ней... Скажи, я хорошая?

– Ты самая лучшая.

– Нет, я глупая, вздорная баба. И несусветная эгоистка. Я всегда считала, что ты – только мой. И при этом жила со Львом. Получается, я еще и предательница. Только Алика не из-за меня ушла. Подвернулась возможность выйти замуж за богатого человека, и она вильнула хвостом. Как и я в свое время. Скажи, мы все, бабы, такие?

– Или вы все такие, или я один такой – футболист неприкаянный. А хочется якорь бросить. Ну и где тот человек, за которого Алика замуж собралась?

Уж не своего ли мужа имела в виду Катрин?

– Убили этого человека. И знаешь, мне трудно об этом говорить, но, похоже, Лев приложил к этому руку. Бизнес – это самая настоящая война. Или ты, или тебя. Ужас! И в этом ужасе я живу. И этот ужас проглотил моих детей...

Катрин захлестнули тревожные мысли, и она замолчала, медленно погружаясь на дно горькой пучины. Через какое-то время она вынырнула на поверхность.

– Ты не думай, я сильная. – По ее щекам катились слезы. – Я знаю, что дети найдутся. И муж тоже...

Глеб и сам не понял, откуда у него в голове появилась эта мысль.

– А если твоего Льва никто не похищал? Вдруг он сейчас у любовницы?.. Ну, уехал с ней куда-нибудь на Канары...

– Глеб, ты в своем уме?! – ошалело уставилась на него Катрин. – Мой Лев на такое не способен!

– И любовницы у него нет?

– Нет! Я в нем уверена на все сто. Была у нас одна певица. Так она пыталась Льва соблазнить. Ничего не получилось. А девушка она очень красивая.

– А ее не Алика, случайно, зовут?

– Алика?! Глеб, ты как скажешь! Что это на тебя нашло?

– Да сам не знаю, – пожал он плечами. – Может, дурака валяю...

– Глеб, ты больше так не говори, ладно?

– А я вообще молчу. Рот на замок, а ключик выбрасываем в окно.

Глеб и в самом деле спрятал язык за зубами. Чтобы не нагородить чепухи. И без того дал лишку. Катрин тоже какое-то время молчала. Затем взялась за телефон. Она связалась с Шороховым, еще с кем-то. Но утешительных новостей не было. Ни про детей, ни про мужа.

– Может, ты зря спас меня, – в горьком раздумье спросила она. – Может, было бы лучше, если бы меня похитили. Тогда я была бы с Артемкой и с Алешкой...

Они уже были в Равенске. Время позднее – половина первого ночи.

К своему дому Глеб подъехал окольными дорогами, машину оставил в соседнем дворе. Затем тихо пробрался в свой двор, обозрел взглядом оставленные на ночь машины. Не поленился обойти все до одной. Страшно, вдруг в одной из машин кто-то его поджидает. Хорошо, если менты. А вдруг гэбисты-белострелочники! Но страх рассеивала тяжесть пистолета-пулемета, который он держал в большом пакете.