Русская рулетка - Сергей Зверев

Костя перевел автомат на одиночные выстрелы и выстрелил ему в голову.

Руслан дернулся, выпрямился и затих.

– Жиган! – услышал Панфилов крик в коридоре второго этажа. – Шухер! Мусора!

Кричал, кажется, Мельник.

Только сейчас Панфилов услышал, что стрельба прекратилась и где-то еще далеко воют милицейские сирены. Звук приближался с каждой секундой.

– Уходим! Быстро! – опомнился Панфилов. – Все уходим!

Добежав до холла, он выпрыгнул из выбитого окна и бросился к забору. Следом из дверного проема выскочил Мельник.

На железных воротах с внутренней стороны висела на крючьях штурмовая лесенка. Панфилов, а за ним Мельник перебрались на ту сторону и бегом помчались к джипу, который Сергей уже завел, и ждал их, распахнув дверцы.

– Быстро! Рвем отсюда! – крикнул Сергею Константин, падая на переднее сиденье. – Да подожди, Мельника не забудь!

Мельник втиснулся в заднюю дверцу и тяжелым мешком плюхнулся на сиденье. Джип со все еще установленным сзади гранатометом, набирая скорость, помчался вдоль Москвы-реки, к Крутицкой набережной, в противоположную сторону от приближающихся милицейских сирен.

– Мельник, наши все ушли? – спросил с тревогой Панфилов.

– Мы последние! – еще не отдышавшись, сообщил Мельник. – Тебя чуть не забыли, бля, козлы! Ну, класс был! Как рвануло, я думал, все, накроет! Нет, только шибануло малость об стену.

– Во всех домах вокруг окна повылетали, – сообщил Сергей, который был взволнован, наверное, больше, чем все остальные, именно потому, что ему повоевать не довелось. – Красиво все сделали!

– Да-а, рвануло, бля, знатно! – не унимался возбужденный Мельник, которого одолел нервный словесный понос, ведь до этого в подобных разборках, со штурмом, с фейерверком, с таким уровнем вооружения и экипировки, с такой слаженностью действий, да еще в столь удачных, – ни одного раненого, – запрудненской братве участвовать еще не приходилось.

– Я смотрю, эти пидарюги черножопые как тараканы по полу ползают, – несло Мельника, – спали уже, суки! Ну я и дал по ним, весь рожок выдавил!

– Закрой фонтан, Мельник! – оборвал его Панфилов. – Не пыли, как салажонок.

Несколько минут ехали молча.

По Новоспасскому мосту переехали на замоскворецкую сторону и по Кожевнической и Зацепе выбрались к Добрынинской площади.

Уже когда по Большому Каменному мосту перебрались на Боровицкую площадь, Панфилов вдруг усмехнулся и сказал, полуобернувшись к Мельнику, словно продолжая с ним прерванный разговор:

– Хорошо поработали сегодня. Все хорошо поработали. Но работы еще много.

– Теперь фокинцам кранты! – неожиданно заявил Мельник.

Каждый из них думал о своем.

– Только никакой самодеятельности, как тогда, в сауне! – сказал Панфилов. – Тогда фокинцам действительно кранты…

За окнами джипа промелькнул Главпочтамт, памятник Пушкину, площадь Маяковского, чуть спустя – Белорусский вокзал.

На Ленинградском проспекте Сергей прибавил газу, и джип помчался в сторону Запрудного. Проскочили аэропорт, потом развилку с Волоколамским шоссе.

Сергей помалкивал, внимательно глядя на дорогу, – несмотря на поздний час, машин на проспекте хватало.

Глядя из окна на Химкинское водохранилище, Панфилов сказал самому себе:

– Теперь меня больше всего интересует, где второй, Хожахмет…

Тихо сказал, вполголоса. Но задремавший было Мельник услышал и встрепенулся.

– Елы-палы! – Он даже в лоб себя стукнул раскрытой ладонью. – Жиган! Я забыл совсем. Мы же эта… двоих живьем взяли. Пьяные в жопу. Один так и не проснулся. Этот твой… Стас везет их в багажнике.

Панфилов улыбнулся даже.

Новость была хорошая. У него есть о чем поговорить с дагестанцами.

– Какой Стас-то? – спросил он.

– Ну этот… Большой который, – ответил Мельник, тоже улыбаясь.

– «Товарищ ушел, он лопату схватил, – неожиданно запел Костя, – собравши последние силы…»

Улыбка медленно сползла с лица Мельника. Он вспомнил следующие строчки песни.

Всей запрудненской братве было хорошо известно, какой именно смертью погиб младший Панфилов – Игнат.

В Дагестан ехали втроем.

С собой Константин взял только Сергея и Мельника. Большой группой соваться в Дагестан было бы глупо, а втроем можно было сделать дело тихо и быстро. И уходить потом гораздо удобнее втроем. Он поехал бы и один. Да, собственно, он и хотел отправиться в одиночку, но одного его просто не отпустили. Опять посидели-посовещались и практически без разногласий сошлись на том, что самый оптимальный вариант для этой карательной экспедиции – три человека.

Константин лежал на верхней полке купе поезда Астрахань – Кизляр и безуспешно пытался заснуть. Он понимал, что работа предстоит очень трудная и нужно хорошо отдохнуть, но ничего не мог с собой сделать. Сон не шел, Константин то и дело выходил в тамбур курить.

В голову лезли то зона, то Афган, то разборка с дагестанцами в Москве, в особняке Руслана… Из тайных уголков памяти выплывали лица погибших друзей, и сердце сжималось от невозможности что-либо изменить, вернуть их к жизни, начать сначала.

Время от времени Костя вдруг понимал, что думает о Татьяне, и отгонял от себя мысли о ней… Все! Закончено и забыто! Вырвано с мясом!

Слишком мрачна теперь его душа, чтобы позволять заглядывать в нее человеку, которому зла не желаешь. Он остался один и должен жить один, не пытаясь спрятаться от этой боли на чьей-нибудь груди.

Панфилов мрачно улыбнулся, вспомнив последнюю неделю. Очень удачную неделю.

Степан, отдежурив ночь в райотделе, сумел наконец поставить «жучок» в кабинете полковника Сапронова. И уже буквально на следующий день удалось записать тайное совещание, которое Сапронов провел со своими помощниками. Да какие там, к черту, «помощники» – сообщники!

Сапронов орал, угрожал расправой, требовал увеличить его долю, выслушивал угрозы в свой адрес, матерился и все твердил о том, что, если бы не «крыша» его отдела, ни хрена бы не вышло из всей этой затеи, что вообще это его идея – использовать типографию в коммерческих целях, что без него вообще бы на мель сели, связавшись с приторговывающими наркотой азерами. Минут десять так орали друг на друга, потом успокоились вроде бы, начали обсуждать цену на очередную партию продукции – этикетки итальянских коллекционных вин.

Фамилии сыпались горохом, обсуждались варианты силового давления на заказчика, кто-то предложил провести превентивную акцию – выкрасть дочь заказчика и потребовать за нее выкуп, заказчик тогда вынужден будет согласиться, ему срочно потребуются деньги, он возьмет этикетки по той цене, которую они предложат, чтобы быстрее сбыть их и получить свои деньги.