Змей - Виталий Сертаков

Летучий халдей снизился к столику, я потянулся навстречу… Бородатый трюк. Мы отпустили поднос почти одновременно, но я чуточку опередил (кстати, Снейк двигался быстрее капитана Молина!) и успел сломать гаденышу кисть раньше, чем он выстрелил. Вот тебе и «непроизвольная» память! Разряд из браслета ушел в сторону. Позади меня на балконе женщина схватилась за ногу и сорвалась в пропасть, точнее, в объятия спасательного плота. Все это я видел краем глаза, потому что основное внимание сосредоточил на своем визави. Этот стервец прибыл на Мистерию вооруженным! Тайный агент или что-то в этом роде…

Тога на его плечах порвалась, ганы подпрыгнули в магнитных ловушках, их молочная поверхность сменилась сеткой, но в этот момент я кувыркнулся вокруг его руки, добавив парню перелом плеча. Стой он на ногах, рука осталась бы целой, он же сдуру продолжал висеть в воздухе, жужжа крыльями.

Ганы промазали самую малость. Левую лодыжку моментально свело, правая слушалась чуть лучше. Это оказалось очень кстати – было чем толкнуться; я подтянулся на его разинутой в крике челюсти и дважды ударами локтя сломал липовому официанту нос. Ганы пальнули еще разок и затихли вместе с хозяином. Стоявший в центре кабинке столик с кальяном разлетелся на куски. Мерзавец стрелял на поражение…

Чак повернул ко мне залитое потом лицо. Ближайший полицейский сложил крылья, до него оставался десяток метров. Я повис на застежках кибера и шагнул в пустоту. По инерции нас потащила в сторону яруса, голова агента болталась, неуправляемый мускул гонял крыльями воздух. Я отпустил его и приземлился в чужой кабинке, прямо на головы людям. Кто-то беззвучно завопил, музыкальная канонада заглушала все. Левая нога до колена почти потеряла чувствительность. Новый прыжок в следующую люльку; спасательный плот попытался поймать меня за пятку, в результате я остался без обуви. Справа возник еще один полицейский, из подствольного раструба уже разматывались в мою сторону черные глисты клейкой ленты. Я ухватил за ноги двух целующихся девиц, подкинул в воздухе перед собой, их мгновенно запеленало. Еще двух пришлось кинуть за борт, и пока разумная простыня возвращала их на сиденья, я осуществил над их головами последний, решающий прыжок. Со спортивными данными Макса такой номер бы не прошел. Метров восемь летел по диагонали, ожидая сотню вольт в спину, и… повис на балясине пятого яруса. Внизу толпа зааплодировала. Полицию везде крепко любят. Мне расчистили место для посадки.

На том месте, где я только что висел, в колонну воткнулась гигантская сопля, нечто вроде жидкого пластилина, и тут же затвердела. Слава богу, эти планируют взять живьем. Люди хлынули в стороны. Двое копов, отстегивая флай-мускулы, ступили на балкон почти одновременно. Впервые я рассмотрел их снаряжение вблизи. Без вспомогательных моторов в таких латах не сделать и шагу. Для разминки я швырнул на грудь первому копу трех человек, по очереди. Старался действовать аккуратно. Пока он от них избавлялся, я прошел двойное сальто вперед и угодил второму пятками в окуляры. Было очень больно, позже оказалось, что вывихнул палец. Его спич на тему добровольной сдачи в плен прервался; вылетая с балкона, коп железным затылком сбил с ног третьего. Секунду спустя оба, как ваньки-встаньки, были на ногах. Я дышал как паровоз. Драться с обладателями искусственных мышц не имело смысла.

Двое приземлились в соседнем секторе и теперь шли в обход. Еще двое плевались пластилином, зависнув в воздухе, поверх ограждения. Качая «маятник», распихивая людей, я метнулся по радиальному коридору.

За поворотом полутемного переулка ослепительно мелькали огни заведений. Навстречу из лифта двигались, перекрывая путь, трое в «штатском» -серебристая амуниция, как у пожарных или как у первых космонавтов. Из дверей бара вывалилась стайка пьяных тинейджеров, я пригнулся, пропуская их вперед. Ближайший «космонавт», весь в блестящей фольге, успел выстрелить трижды, совершенно беззвучно, прежде чем я до него добрался и придавил слегка шею. Пока летел, подростков подо мной разметало, словно из водомета. Я отобрал у кашляющего копа его пукалку, уложил прикладом двоих оставшихся, которые поливали липучей гадостью пол. В результате к полу приклеилось десятка два мирных граждан и спешившая на подмогу панцерная пехота. Прохожие шарахались к стенам, раненые с воем катались по земле. Впереди меня натертый светящимся маслом толстяк охнул и, трясясь мелкой дрожью, сложился вдвое.

Последний десяток метров тело Снейка преодолело по стене, вдоль открытых окон салунов, перелетая от одного карниза к другому, словно макака в джунглях. Оружие «космонавта» я прихватил и только в шахте лифта обнаружил, что таскаю за собой его самого, поскольку хрустящий скафандр составлял с пушкой одно целое…

Диафрагма лифта успела захлопнуться, но полицейский, прилипший коленками к полу, оказал мне большую услугу, выпустив подряд пять или шесть гранат. Он изрядно поторопился, не учтя наших «звериных» способностей. Я нырнул сквозь пролом в шахту, изображая криками свободное падение, давая врагу возможность собрать внизу подмогу. На самом деле я понятия не имел, в какую сторону отступать, поэтому выбрал путь наверх. Весьма неудобным оказалось отсутствие какой бы то ни было лесенки, пришлось прыгать от стены к стене. Снейк тоже не был железным, он начинал задыхаться. Наконец мы нашли то, что искали, узкий карниз со слабенькой дверцей наружу…Этажом выше царил рай, полная тишина. Шум праздника почти не достигал стриженых садиков и уютных курилен, стилизованных под старинные японские пагоды. Журчала вода, в ручейках сновали роскошные вуалехвосты. В гигантских кашпо истекали ароматом клумбы орхидей. За низкими столиками под искусственными созвездиями попивали пиво дамские компании. Над жаровнями колдовали напудренные девчонки в кимоно. Я трижды свернул, не замедляясь, миновал овальную площадь с гуляющими жирафами и через следующую лифтовую шахту вернулся обратно. Забираясь на крышу кабины, сделал ручкой. Обитательницы шестого яруса ошарашенно глядели вслед. Ни одного мужика…

Думаю, поменяй я направление движения, продержался бы на пару минут дольше. Здешние копы настойчивостью заметно отличались от своих питерских предшественников; кроме того, как выяснилось позже, за мной постоянно летала следящая камера. Спасибо, хоть не стреляла.

Пальнули в меня внизу, едва приоткрылась дверь, и сразу с трех точек. Руки отказали, я с тоской наблюдал, как скафандр с оружием провалился в щель и исчез в глубине. Очнулся без гипса, но с таким ощущением, будто внутренности превратились в трясущийся кисель, ни один предмет четко не различался, сердце отбивало ритм по синусоиде. Господи, сердце Снейка, которому противопоказаны нагрузки! Я впервые в жизни почувствовал, каково это, когда прихватывает «мотор»: ни вдохнуть, пардон, ни… выдохнуть. Висел, как подстреленный на охоте олень, за ноги и за шею подцепленный на крюк. Долго висел, затем возле меня из тумана показались бронированные рукавицы, с крюков сняли и вернули в сидячее положение. Хард за ухом непрерывно верещал, ноги не слушались, бросало то в пот, то в холод. Но самое неприятное: я продолжал ничего не видеть, пока не подошел коп с наперстком инъектора.

Допрашивать меня никто не собирался. Они подсоединили тончайший проводок к валику у меня за ухом, довольно болезненно оторвали хард и подсунули экранчик для подписи. На хранение типа… Покатили вместе со стулом под уклон. Действительность обретала нормальные очертания; в длинной трубе рядом со мной, так же плотно притянутые к сиденьям, коротали время десятки арестованных. Пол слегка подрагивал – нашу компанию этапировали в грузовой барже, переоборудованной под арестантский вагон. Многие находились в полной отключке, кто-то горланил песню, кто-то истерически просился на волю. Вот так вот, на старости лет угодил в милицию, сказал я, пробуя ватные челюсти. Слегка управляемыми оставались пальцы на левой руке; под ними на подлокотнике я различил три сенсорных клавиши. Судя по обозначениям, можно было попроситься в туалет, вызвать врача или…