Психология женского насилия. Преступление против тела - Анна Моц

таких сайтов и о том, пользуются ли ими их дочери, но также и информировать последних об их содержании. Хотя сайты различаются по точкам зрения и содержанию, ясно, что многие из них способствуют анорексии и булимии, а не выздоровлению. Изоляция, которая развивается из расстройств пищевого поведения, может усугубить страх близости, делая этот виртуальный контакт соблазнительным.

Некоторые сторонники свободы слова утверждают, что закрыть эти сайты и заставить их уйти в подполье было бы опаснее, нежели позволять им продолжать работать под строгим контролем. Броцки и Джайлз провели исследование с внедрением участника-наблюдателя. посещающего различные сайты под видом аноректика для изучения характера предлагаемой психологической поддержки. В результате на некоторых сайтах действительно была оказана помощь в выздоровлении, в то время как другие оказались более враждебными. Авторы пришли к выводу, что такие разные результаты бросают вызов самой философии pro-ana, предполагая, что сайты лучше всего понимать как локальные точки, предлагающие временное облегчение от оффлайновой враждебности, при этом весьма сомнительно, обладают ли они какой-либо терапевтической ценностью вне непосредственного онлайн-контекста (Brotsky, Giles 2007).

По-видимому, эти сайты привлекают посетителей подпольным характером своей деятельности и отражают чувство протеста против желаний других, которые настаивают на «здоровом» весе и нормальных моделях питания. Женщины, которые пишут на такие сайты, похоже, идентифицируют себя с героинями, которые смертельно рискуют для достижения физического совершенства и находят сложные способы победить голод. Тело становится плошадкой для самовыражения, контроля и наказания. Пользователи сайтов утверждают, что они получают поддержку от обмена опытом с другими пострадавшими, но есть некоторые доказательства того, что подростки, которые используют эти сайты, остаются больными дольше, чем те, кто их не посещает, что делает этих подростков менее склонными обращаться за помощью в другое место. Стэнфордское исследование Уилсона и коллег (Wilson et al., 2006) обнаружило, что пользователи сайтов расстройств пищевого поведения болеют дольше, 96% из них сообщили о получении новых советов по потере веса или очистке, а 69% сказали, что использовали их. И хотя по-прежнему остаются те, кто утверждает, что закрытие сайтов не поможет людям с анорексией или булимией восстановиться, кажется очевидным, что эти сайты могут только укреплять искаженные и вредоносные убеждения о необходимости потери веса, служащие для поддержания опасного поведения, а не отказа от него. Кажущаяся очевидной близость, которую пациенты испытывают друг к другу через эти сайты, в основном проистекает из совместного использования обсессивных страхов по поводу еды, увеличения веса, восприятия другими людьми «нормального веса» и методов замены пищи для поддержания потери веса, даже если это связано с обманом и сокрытием деятельности по очищению или голоданию от тех, кто может этому помешать. Этот тип «близости» на самом деле может служить помехой для физического взаимодействия и общения с другими, сохраняя чувство иллюзорной близости в виртуальном сообществе.

Нервная анорексия и нарушения поведения

Важно понимать, что расстройства пищевого поведения могут символически пониматься как преступления против тела. Некоторые женщины совершают преступления против других, тем самым выражая свои агрессивные чувства и стремления к компенсации и наказанию. Значение этих преступлений является сложным и индивидуальным, но часто выявляет лежащие в их основе бессознательные конфликты и неприемлемые чувства. Бывают случаи, когда общественное преступление имеет прямую связь с приватным актом насилия, совершаемым при расстройствах пищевого поведения.

В криминальной популяции нервная анорексия или история анорексии часто обнаруживаются у женщин, совершающих относительно незначительные правонарушения, такие как воровство в магазинах или другие мелкие кражи, а также у женщин, которые совершают акты насилия против других и наносят им вред (Crisp, 1995; Maden, 1996). Анорексия может проявляться как часть сложного набора поведенческих реакций, встречающихся у тех женщин, которые классифицируются как женщины с «расстройством личности», а также у всей совокупности молодых девушек и женщин, которые отчаянно стремятся достичь идеального состояния стройности. Анорексия может сосуществовать с другими формами самоповреждения и драматически иллюстрирует отказ от того, чтобы позволить вседоброму или наполненному войти во внутренний мир женщины приводя к психическому состоянию, в котором отказ и защита являются основными стратегиями выживания.

Крисп обсуждает связь между хищениями и нервной анорексией (Crisp, 1995). Речь идет о значимой связь между актом кражи и голоданием. Воровство и наказание связаны с анорексией, будто еда сама по себе плоха и признак жадности, тогда как лишение себя воспринимается как нечто хорошее, — это демонстрирует силу и контроль. Анорексия может создать напряженность между исполнением и отсрочкой желания. На бессознательном уровне акт крахи анорексичного магазинного вора может служить гарантией того, что за преступлением последует наказание. Искомое наказание временно смягчит испытываемое аноректиком чувство вины, когда он ест или испытывает другие желания. Кража пищи имеет ясное символическое значение, раскрывающее процесс поедания как запретную деятельность, трансгрессивный акт. Существуют символические связи между утолением голодай другими телесными аппетитами, особенно сексуальными, поэтому еда сама по себе становится табу. Пища должна быть «украдена», а не быть свободно доступной для поедания с удовольствием. Связь между кражами в магазинах, формой воровства и самоизоляцией через анорексию проиллюстрирована в следующем материале.

Клинический случай.

Рут: кражи в магазине и анорексия, женщина, возраст 32 года

Рут была передана мне для оценки пригодности к психотерапевтическому лечению после ее осуждения за три кражи. Она была стройной, тревожной женщиной центрально-европейского происхождения, которая провела большую часть нашей первой встречи, описывая свои чувства одиночества, неудачи и вину за воровство. В свои тридцать с лишним лет она одевалась, как подросток — в кроссовки, леггинсы и мешковатые футболки и крала еду из магазинов. Рут похищала только пакеты с конфетами, которые потом и поедала. Ее ловили в магазинах по крайней мере с полдюжины раз, и на оценку она пришла после направления ко мне участковым, регулярно наблюдающим за ее действиями. Тюремного заключения за свои преступления она не получала никогда.

К концу оценочного периода выяснилось, что Рут страдает от неразрешенной реакции горя после внезапной смерти отца, случившейся, когда ей было 16 лет. Она чувствовала себя виноватой в том, что покинула дом и начала сексуальные