Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

бы очень удивились, побывав на улице Лилль. С помощью объявлений в газетах он вернул всех старых слуг, к сожалению, конечно, без бедного Люсьена Сервона, и сумел отыскать следы почти всех утраченных вещей и мебели. Сейчас я доложу ему о вашем приходе, он у себя в кабинете.

Но он не успел это сделать. В следующую секунду, распахнув дверь кабинета, появился новый антиквар и, сияя, воскликнул:

— Альдо! — но тут же, страшно сконфузившись, поправился: — Князь Морозини, прошу вас меня простить, неожиданность вашего появления…

— Не стоит извиняться, мой мальчик. Называя меня по имени, ты делаешь меня моложе, а это всегда приятно. Скажи-ка лучше, как ты называешь Видаль-Пеликорна, когда он приходит тебя навестить? А он ведь приходит, не так ли?

— Да, приходит, и для меня это большая радость. Я стольким ему обязан.

— Так как ты его называешь?

— Адальбер, — признался юноша, густо покраснев. — Сначала мне было трудно, но он настаивал.

— Представь себе, я тоже настаиваю на Альдо. Ты угостишь меня рюмочкой? Если, конечно, придерживаешься отцовского обычая.

— Я дорожу всеми его обычаями, и этим в том числе. Закройте магазин, господин Бейли, и присоединяйтесь к нам. На прошлой неделе я обновил наш запас виски.

— Спасибо, но думаю, что вам лучше побыть вдвоем с глазу на глаз в вашу первую встречу, а у меня есть дело: нужно осмотреть два угловых шкафчика в стиле Людовика XVI, которые мы вчера получили.

Со стесненным сердцем Альдо вошел в элегантный и уютный кабинет, где столько раз сиживал со своим другом Жилем, который, вернувшись с войны, руководил его первыми, такими еще неуверенными шагами в области элитного антиквариата. Специалист по XVII и XVIII векам, Вобрен держал у себя только подлинники, причем в самом безупречном виде, посвятив свою жизнь поиску сокровищ искусства, которые развеялись по всему миру после того, как французские дворцы, в том числе и несравненный Версаль, были разграблены во время Революции. Неудивительно, что Вобрену удалось собрать весьма недурную коллекцию.

Альдо вновь с удовольствием разглядывал бюро времен Людовика XV работы Ризнера, изящные канделябры «Томира», ковры Савонри, украшавшие стены; табуреты с ножками в виде буквы Х из позолоченного дерева с сиденьями, обтянутыми красной кожей, на каких во времена королей получали право сидеть герцогини. Он разглядывал книги в тисненных золотом, потускневших переплетах, камин из розового мрамора и пушистый ковер — тоже, разумеется, Савонри, — покрывавший в кабинете весь пол.

Хозяин с присущей ему деликатностью оставил на несколько минут гостя, позволяя ему прийти в себя, успокоиться, смахнуть невольно заблестевшую слезу, а когда вернулся, подал красивую хрустальную рюмку с солидной порцией «Наполеона», вспомнив, что Альдо отдает предпочтение коньяку, а не виски. Морозини улыбнулся.

— Ты не жалеешь о службе в суде?

— С каждым днем все меньше. Там я никогда бы не был так свободен, как здесь. Профессия антиквара куда увлекательнее возможности выносить приговоры от имени Республики.

— А как к этому относится твоя мать?

— Мама? Она довольна. С недавнего времени она стала жить со мной, приняв на себя заботу о доме, который восстановлен во всех мелочах и стал точно таким, каким был при жизни отца… Я бы очень хотел, чтобы в ближайший вечер вы пришли к нам поужинать вместе с Адальбером, госпожой де Соммьер и мадемуазель Мари-Анжелин. Мама так хочет с ними познакомиться!

— Не сомневайтесь, что желание обоюдно. Мы с радостью принимаем твое приглашение. Кстати, относительно знакомых, входя в магазин, я заметил баронессу фон Эценберг, которая выходила отсюда…

— Вы имеете в виду госпожу Белмон? Она больше не хочет вспоминать свой титул и немецкую фамилию. Теперь она носит только то имя, которым подписывает свои работы. Она тоже была очень растрогана, когда вошла сюда, и рассказала, что отец устроил большую выставку ее скульптур, которая имела бешеный успех.

— Вполне заслуженный. У автора огромный талант. А что касается твоего отца, то не буду от тебя скрывать, он был страстно влюблен в госпожу Белмон.

— Вот как? Но тогда… Почему вдруг этот ужасный брак?.. Хотя я тоже могу понять…

Альдо не мог не улыбнуться.

— Сердце нашего дорогого Жиля, который ни за что не желал расставаться с холостой жизнью, было на удивление пылким. Я был свидетелем, как на протяжении четырех лет он был увлечен четырьмя женщинами. По порядку: сначала танцовщицей-цыганкой, потом госпожой Белмон, затем прекрасной, но очень капризной итальянкой и, наконец, той, которой удалось склонить его к браку.

— Четырьмя? За четыре года? — переспросил ошеломленный Франсуа.

— Ну да! Он пользовался успехом. Адальбер может рассказать тебе намного больше. Но возвратимся к госпоже Белмон. Как я понял, она вернулась из путешествия, и, как мне показалось, не одна.

Франсуа-Жиль пожал плечами.

— Трудно было бы это не заметить. Ее спутник — целая планета, целый театр, который хочет забавлять. И действительно забавляет госпожу Белмон.

— Это я тоже успел заметить, — упавшим голосом произнес Альдо.

— Кстати, он ваш соотечественник. Почти соотечественник, так как не имел счастья родиться в Венеции. Граф… Фанкетти! Да, я не ошибся, Оттавио Фанкетти. Кажется, неаполитанец.

— Южанин, я сразу догадался, — пробормотал Альдо, совсем не благовоспитанно сопя. — А ты не знаешь случайно, где она его откопала?

— Знаю. Они встретились на пароходе. Дорожное знакомство. Быстро подружились, быстро распрощались, сами знаете, как это бывает. Но графа, похоже, зацепило, — добавил молодой человек, который, работая помощником прокурора, очевидно, приобрел некоторый опыт в физиогномике. — Я налью вам еще немного коньяку, — предложил он успокаивающим тоном.

Но Альдо уже поднялся.

— Нет, спасибо. Пора. Меня ждут на улице Альфреда де Виньи. Могу захватить и тебя, если хочешь. Тетя Амели и Мари-Анжелин будут рады тебя повидать.

— Я бы с большим удовольствием, но в два часа у меня встреча в Версале. Но я позвоню и напомню о приглашении. Буду очень рад с ними увидеться.

— А почему до сих пор не давал о себе знать?

— Да как-то не решался. Госпожа де Соммьер, она такая…

— Ну, ну, перестань, дружок! В общем, это я все улажу. И позвоню, чтобы договориться о дате.

Поговорив еще с минутку с Бейли, князь Морозини пустился в обратный путь к улице де ла Пэ — туда, где оставил машину.

А Хэлен Адлер, горничная Полины, которую хозяйка отправила за покупками в «Гранд Мэзон де Блан», нагруженная пакетами, направилась к газетному киоску, привлеченная поразившей ее фотографией. Она купила газету и сунула ее под мышку, поскольку обе руки у нее были заняты, а ей предстояло пересечь улицу Дону и при этом постараться не попасть под машину.