Второй встречный - Оксана Зиентек

— Что Вы, что Вы, госпожа! — Отмахнулась хозяйка дома. — Какие уж тут обиды… Вы мне только девочку вразумите… — Она, не сдержавшись, всхлипнула и тут ж закусила уголок платка. Наверное, чтобы снова не растревожить детей.

— А теперь, — продолжал командовать Арвид, — ты, Марьяна, перестанешь пугать детей, сядешь за стол и мы поговорим, как подобает приличным людям. Хватит тут балаган устраивать.

К моем удивлению, Марьяна не сопротивлялась. Сев напротив Арвида, она пристально разглядывала доски стола, продолжая теребить в пальцах какую-то детскую тряпку.

— Ну, говорите. Чего там тянуть… — Невесело отозвалась она, первой нарушая хрупкую тишину. — Небось, начнете сейчас рассказывать, что сама-дура-виновата, нечего теперь на чужого мужа заглядываться…

— Сама виновата. — Не стал спорить Арвид. — Тебя Тилль сколько раз замуж звал? Два раза? Три?

— Четыре…

— Четыре. Так что тебе теперь? Сама ведь отказала, а теперь чудишь, словно он тебя при всех перед храмом бросил.

— Не могла я за него замуж. — Марьяна впервые подняла глаза и я чуть не отшатнулась, столько чувств было там намешано. — Да что я рассказываю?! Вам не понять. И жене Вашей не понять, сколько бы она тут подружкой не притворялась.

— Ну, отчего же. — Арвид вел беседу уверенно, мне же оставалось только сидеть рядом и слушать. Я не считала Марьяну подругой, знакомой, разве что. Но почему-то стало обидно, что она так отозвалась обо мне. Ведь, по-сути, ничего плохого я ей не сделала. С чего же она решила. что я притворяюсь? — Почему ты замуж не хочешь, я вполне понимаю. Не могу понять только, чего ты хочешь теперь?

— Я не хочу, чтобы он каждый день радовался, что я теперь жалею! — сказала, как выплюнула Марьяна.

— А ты жалеешь? — Не смогла удержаться я. Но дальше добавить ничего не успела, рука мужа осторожно, но крепко сжала мой локоть в предупреждающем жесте.

— Марьяна, — Арвид продолжал говорить все тем же тоном и я наконец-то поняла, что он сейчас пытается достучаться до здравого рассудка женщины, держа ее здесь, не давая снова упасть в яму переживаний. — Если бы вотанский маг промахнулся во-от на столько, — он показал руками, насколько, — или Фолькер опоздал на один миг, Тиллю сейчас было бы все равно, о чем ты там жалеешь, а о чем — нет.

Да и сейчас ему, скажу прямо, не до тебя. На ноги-то он скоро встанет. Но будет ли нога работать так, как раньше, о том один Творец знает. Так что ему есть над чем подумать, кроме как о тебе.

— Да, конечно… — Марьяна всхлипнула. — Есть ему о чем подумать, точнее, о ком… С молодой-то женой…

— А чего ты хочешь? — Снова повторил вопрос Арвид. И, повернувшись к бабке Руже, попросил тихо. — Уважаемая, увела бы ты детей спать. Время позднее, да и нам спокойно поговорить надо.

Некоторое время мы сидели молча, видя, как суетится старушка, уводя-унося малышей в другую комнату. Дождавшись, пока за ними закроется дверь. Арвид снова вернулся к разговору.

— Так чего ты хочешь? Чтобы Тилль всю жизни при тебе привязанным ходил? Сказала: «нет», значит, «нет». Теперь хоть вой, хоть локти кусай, ты сама Тилля оттолкнула. Может, будет тебе впредь наука, чтобы головой думать, а не языком зря молоть. Забудь Тилля и живи дальше.

— А если не забуду, что ты мне сделаешь? — Похоже, Марьяна снова начинала терять власть над собой.

— Если узнаю, что ты к его жене хоть близко подошла, задеру юбки и выпорю. — Арвид ответил так буднично, что я как-то сразу поверила. Да, действительно, выпорет. — А то ты, похоже, совсем забылась. Пора в чувства приводить.

Марьяна открыла рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, посмотрев Арвиду в глаза, промолчала. Он тоже это заметил и спросил, устало потирая виски.

— Ну вот скажи, что ты за человек такой? Мало того, что безмозглая совсем, так еще и характер преотвратный. Ты куда детей тащить собралась посреди зимы?

— На наш хутор. Ты думаешь, если за мной мужика нет, так меня каждый теперь обидеть может? А я теперь — не рабыня. Я и наместнику могу пожаловаться. — Марьяна смотрела на нас с вызовом.

— И чем ты собралась до этого хутора среди ночи добираться? — Арвид снова повернул разговор так, что речь шла не о Марьяне и Тилле, а о совершенно обыденных вещах. Ты учти, у меня кони еще после похода не отдохнули. Можешь прямо сейчас начать писать наместнику (пока он еще наместник), но я свою скотину калечить не дам.

— Но, как же… — Марьяна выглядела ошеломленной. Казалось, такая мысль просто не приходила ей в голову. А ведь и правда, подумалось мне, сюда она приехала на тех телегах. Что дал наместник из Швингебурга. На торг ездила на наших телегах. А на чем сейчас собралась срываться среди ночи?

— А вот так. — Пожал плечами Арвид. — Коней не дам, людей — тоже. Люди — не железные, мы два дня провели в дороге, а до этого — рубились с врагом в ночном лесу. Устали все так, что не знают уже, где верх, где низ. А я теперь должен срывать солдат по тревоге, потому что у тебя любовь не сложилась?

— А если утром? — Марьяна потянулась к кувшину с питьем, что стоял на столе и жадно отпила прямо из кувшина. — Я ведь так не смогу, чтобы с ним в одном селе жить, и не думать. Если люди начнут говорить…

— Сможешь. А если люди начнут говорить, переморгаешь и будешь жить дальше. — Припечатал Арвид. — Ты, главное, почаще мелькай по селу заплаканным лицом да кричи погромче, чтобы точно говорить начали.

Арвид встал, обошел всхлипывающую Марьяну и в задумчивости прошелся из угла в угол. Я думала, что он уже все сказал и мы сейчас пойдем домой, оставив Марьяну саму разбираться со своей жизнью. Но, как оказалось, Арвиду еще было что сказать.

— Скажи, Марьяна, — спросил он, — тебя в замке Эльстергофа хоть чему-нибудь учили? Я сейчас о чем полезном спрашиваю, если ты не поняла?

— О чем? — После нескольких вспышек вендка выглядела такой же смертельно уставшей, как и мы, но не сдавалась. Я даже невольно восхитилась ее упрямством.

— О том, например, когда надо сеять горох, а когда сажать репу? Сколько сена надо запасти, чтобы зиму прокормить десяток овец? Сколько дерева можно взять с леса, чтобы лес не оскудел?

— А вы знаете? — Спросила Марьяна все еще с вызовом, но уже поспокойнее. — Сами ведь говорили, что все больше в походах…

— Так мы и в походах по земле ходим, не по воздуху летаем. — Арвид позволил себе немного расслабиться и пошутить. — Я всегда знал, что хочу хозяйничать на своей земле, поэтому везде, где мы ночевали у селян, слушал, спрашивал, приглядывался… Копил каждый медячок, чтобы потом, если в чем ошибусь, моей семье не пришлось до весны голодать. И сейчас я к старосте прислушиваюсь, но помыкать собой не даю.

А теперь подумай: приедешь ты на хутор. Ты знаешь, сколько там у тебя людей?

— Две семьи. Так стояло в грамоте. — Ответила Марьяна, чуть запнувшись.

— А сколько в тех семьях работников, а сколько — старых и малых? Знаешь?