Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция - Константин Владиславович Рыжов

десятый год осады заключили с лакедемонянами мирное соглашение. Осажденные получили право свободно уехать из Пелопоннеса, с условием никогда туда больше не возвращаться. Каждого, нарушившего договор, вновь ожидало рабство. К подобному шагу склонил лакедемонян дельфийский оракул, который повелел им отпустить всякого молящего о защите у алтаря Ифомского Зевса. Множество мессенян с женами и детьми покинули свою родину. Афиняне из ненависти к лакедемонянам оказали изгнанникам всяческую поддержку и поселили их в Навпакте, недавно отобранном у озольских локров.

6) Разрушение Микен

Микены уже давно не обладали тем могуществом, какое имели в героическую эпоху. Но они ни за что не хотели подчиняться Аргосу. Аргосцы горячо ненавидели микенцев, однако должны были считаться с их независимостью, так как тем всегда покровительствовали лакедемоняне (недаром микенцы – одни из всей Арголиды! – послали свой отряд к Фермопилам навстречу персам). Так продолжалось до 464 г. до Р.Х., когда в покоренной спартанцами Мессении вспыхнуло мощное восстание илотов. Занятые внутренней борьбой, лакедемоняне ничем не могли помочь своим союзникам. Аргосцы поспешили воспользоваться благоприятной возможностью. Они разгромили микенцев в сражении, а затем после осады захватили их город. Жителей они взяли в плен, а Микены сравняли с землей. Таков был печальный конец этого некогда великого города!

7) Эфиальт и Перикл

Афины оставались под главенством Ареопага в течении 17 лет после изгнания Ксеркса. Когда же сила народа стала возрастать, его вождем сделался Эфиальт, сын Софониса, пользовавшийся репутацией человека неподкупного и справедливого. Он первый стал нападать на этот совет. Прежде всего Эфиальт добился устранения многих из ареопагитов, привлекая их к ответственности за действия при отправлении ими обязанностей. Затем, воспользовавшись отсутствием Кимона, который был в походе, Эфиальт в 462 г. до Р.Х. отнял у этого совета все дополнительно приобретенные им права. Последние перешли частью Совету Пятисот, частью народному собранию и судам. Большего Эфиальт достичь не успел, поскольку в том же году был коварно убит своими политическими врагами.

Как раз в это время вошел в силу примкнувший к народной партии Перикл. Его отцом был Ксантипп, возглавлявший отряд афинян в битве при Микале, а мать Агариста принадлежала к знаменитому в Афинах роду Алкмеонидов. В юности Перикл учился у философа Зенона. Однако несравнимо большее влияние имел на него другой знаменитый философ – Анаксагор из Клазомен. Питая необыкновенное уважение к этому человеку, Перикл не только усвоил себе высокий образ мыслей и возвышенность речи, свободную от плоского, скверного фиглярства, но и серьезное выражение лица, недоступное смеху, спокойную походку, скромность в манере носить одежду, ровный голос и тому подобные свойства, производившие на всех удивительно сильное впечатление.

В молодости Перикл боялся народа. Причина этого крылась в том, что внешне он очень походил на тирана Писистрата и этим сходством наводил страх на старых людей. А так как Перикл владел богатством, происходил из знатного рода, был окружен влиятельными друзьями, он имел все основания опасаться остракизма и потому долго не занимался общественными делами. Но когда Фемистокл отправился в изгнание, Аристид умер, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл с жаром принялся за политическую деятельность. Вопреки своим природным наклонностям он стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов, хотя по характеру был человеком совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того видел, что аристократия уже имеет своим вождем Кимона.

Сделавшись вожаком народа, Перикл совершенно переменил весь образ своей жизни. Плутарх пишет, что в городе его видели идущим лишь по одной дороге – на площадь и в Совет. Он отказался от приглашений на обеды и от всех такого рода дружеских, коротких отношений, так что во время своей долгой политической деятельности он не ходил ни к кому из друзей на обед; только, когда женился его родственник Эвриптолем, он пробыл на пире до возлияния и тотчас потом встал из-за стола. И действительно, панибратство обладает такой силой, что перед ним не может устоять никакая напускная величавость, и при коротких отношениях трудно было сохранить важность, которая рассчитана на приобретение славы. Так же вел себя Перикл и по отношению к народу: чтобы не пресытить его своим постоянным присутствием, он появлялся среди народа лишь по временам, говорил не по всякому делу и не всегда выступал в народном собрании, но приберегал себя для важных дел, а все остальное делал через своих друзей и подосланных им других ораторов.

Впервые получив известность, как обвинитель Кимона, Перикл и в дальнейшем старался приобрести расположение народа. С этой целью он решительно настаивал на развитии у государства морской силы. Ведь именно благодаря этому простой народ почувствовал свою мощь и старался сосредоточить в своих руках все политические права (если конница формировалась из зажиточных слоев, а тяжелая пехота из граждан среднего достатка, то во флоте служила в основном беднота). Но одних этих мер было недостаточно. Поскольку Перикл значительно уступал Кимону в богатстве и не мог подобно ему расходовать огромные суммы на бедных, он решил использовать в своих целях общественный деньги. Прежде всего Перикл ввел жалование для судей (до этого афинские граждане заседали в судах бесплатно). Потом он провел постановление, согласно которому бедняки стали получать средства из казны на посещение театра. Подобными мерами, а также разными другими вспомоществованиями Перикл подкупил народную массу и стал пользоваться ею для борьбы с Кимоном.

8) Изгнание Кимона

Вслед за Ареопагом Периклу удалось свалить и Кимона. Этой победе в немалой степени способствовала искренняя приверженность последнего к Спарте и всему лаконскому. (Он даже назвал одного из своих сыновей Лакедемонянином!) Поначалу афиняне благосклонно смотрели на лаконские привязанности Кимона, так как извлекали из расположения к нему спартанцев немалые выгоды. В первые годы роста их могущества, когда им так много приходилось заниматься делами военного союза, почет и уважение, оказываемые Кимону, их не раздражали, ибо почти все общегреческие дела они доводили до благополучного конца благодаря посредничеству того же Кимона, умевшего мягко обходиться с союзниками и угодного лакедемонянам. Но сделавшись сильнее, они стали выражать недовольство его горячей приверженностью к Спарте. К тому же сам Кимон по всякому поводу восхвалял Лаконику перед афинянами, в особенности когда ему приходилось упрекать или побуждать их к чему-нибудь. В этих случаях он имел привычку говорить: «А вот спартанцы не таковы!» Так он навлекал на себя нерасположение и, пожалуй, даже вражду своих сограждан.

Когда в Лаконике после сильнейшего землетрясения, началось мощное, восстание илотов, поставившее спартанское государство на край гибели,