Тарра. Граница бури. Летопись первая - Вера Камша

Медноволосой таянке было не до того: она наконец поняла, почему Рене не желал замечать ее любви. Он выбрал другую! Эту белобрысую корову! Дело не в наследнике, не в отцовской просьбе, они просто… Просто…

Снисходительная жалость к дочери Михая уступила место жгучей, неистовой ненависти. Ноги сами вынесли Илану из ее комнат. Принцесса бежала к отцу, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Илана хотела одного — разоблачить соперницу. Она не сомневалась, что распутная дура сразу же во всем признается. Уличенную в измене королеву ждала смерть, и Ланка жалела лишь о том, что не может убить подлую предательницу собственными руками.

Отстранив стражников, которые почему-то были не в шитых золотом доломанах, девушка ворвалась в кабинет короля. Марко был не один — в углу стоял высокий бледный нобиль, а у стола в креслах сидели его величество король Таяны и… Михай Годой собственной персоной. Живой и здоровый.

— Хорошо, что ты пришла так быстро, дочь, — отчетливо произнес король, — я посылал за тобой. Через два, — король взглянул на старинную клепсидру, — нет, через полтора часа ты сочетаешься браком с господарем Тарски. Это достойный союз. Михай уже сейчас очень силен, а в ближайшее время станет еще сильнее. В союзе с ним мы покорим всю Арцию…

Отец говорил что-то еще, но Ланка его не слышала. Выйти замуж?! Сегодня? Сейчас? Не за Рикареда, чтобы стать герцогиней Эланда, и не за сына Рене, чтобы стать законной королевой Таяны, а за Михая?! За Михая с его маслеными глазами, за Михая, пытавшегося обесчестить Мариту и убить Рене?! Вся ярость и обида принцессы теперь обрушились на короля и предполагаемого жениха. Ланка схватила проклятую клепсидру и с криком: «Нет!» — грохнула ее об стену. Осколки толстого зеленоватого стекла разлетелись по комнате, пол, стены и платье принцессы были залиты подкрашенной водой, но ей было не до того, как она выглядит. Все ее существо зашлось в одном-единственном вопле: «Нет! Этого не будет!»

— Забудь про Арроя, — зло велел король, — он предпочел тебе Герику, почему бы тебе не предпочесть ее отца?

Удар попал бы в цель, не успей Ланка догадаться о связи Рене с дочерью Михая. Теперь же слова Марко обернулись против него.

Ланка росла живой и своевольной, слишком своевольной, чтобы покоряться кому бы то ни было. Даже отцу. И еще она любила. Все обиды были забыты. В круговерти захвативших Илану мыслей нашлось место и простому объяснению «измены» Рене. Михай велел дуре-дочери переспать с эландцем, а король уговорил эландца провести ночь с королевой… Аррою он наверняка сказал, что ему нужен наследник, а на деле… На деле хотел не допустить их с Рене любви! Ланка не сомневалась, что теперь-то она знает все, и лицо принцессы неожиданно озарилось торжествующей улыбкой.

Годой истолковал улыбку «невесты» по-своему.

— Мы отомстим, можешь не сомневаться. — Тарскийский господарь говорил так, словно бы речь шла не о его дочери. — Дорогая, ты будешь лучшей королевой из тех, кто сидел на троне со времен Великого Исхода.

Ланка промолчала. Не из покорности или хитрости — она была поражена наглостью Годоя. Плотный и темноглазый, он ей никогда не нравился, хотя его возвращение и впечатляло. Впрочем, всей его силы не хватило для того, чтобы справиться с Рене в открытой схватке. Не войди в жизнь Иланы седой эландец, она бы, может, и отдала свою руку тому, чье первенство признают все, но Михай Годой оставался в тени герцога Арроя не только как мужчина, но и как властитель.

Ланка была дочерью и внучкой королей. Любовь к власти в юной девушке не столь заметна, как страсть к оружию или лошадям, но от этого она не становится менее сильной. Таянка хотела стать королевой, но не такой ценой. Михай сделал шаг к «невесте», та с отвращением отскочила назад и оглянулась. Стражники молча скрестили копья, отрезая путь к бегству. В тусклых глазах отца было не более сочувствия и жалости, чем у зимнего червя[62]. В дверь вошли две дамы, которых Илана видела в свите Годоя. Отец сказал, что они помогут ей подготовиться к венчанию.

Поняв, что просить и убеждать смысла нет, Илана выхватила кинжал, с которым никогда не расставалась, отступила к стене и закричала. Она звала единственного человека, который мог прийти на помощь.

1

Граф Гардани почти бежал по узкой потайной лестнице. Сташек и Гашпар Лайда с трудом поспевали за своим капитаном. Гардани спешил к королю, хотя и не обольщался насчет исхода встречи. Шани не понимал и не принимал последних приказов Марко, который всегда оставался мудрым и прозорливым правителем. Даже в горе после смерти жены, теперь же…

Разрыв с Эландом, кое-как прикрытый ложью о тревоге за Рене и страхом разлуки с теперь уже единственной дочерью, упорное нежелание прикончить Годоя, ставшее после смерти Зенона совсем непонятным, а теперь еще и ссылка Лукиана!.. Да, капитан «Золотых» не предотвратил гибели принцев, но он и не мог этого сделать. Стефана к Зенону привел не кто иной, как Марко, и он же велел всем, кроме лекаря, выйти вон. Граф не привык лгать себе и понимал, что все это иначе чем предательством не назовешь, хотя король на то и король, что не может стать предателем. Или может? Марко Ямбор — изменник! Он предал собственных детей, старых друзей, Таяну, самого себя, наконец, и все равно Гардани считал своим долгом в открытую потребовать объяснений. Поэтому он и избрал этот полузабытый ход — капитан «Серебряных» отнюдь не был уверен, что его пропустят к королю, явись он просить аудиенции обычным порядком.

После того как граф собственными руками толкнул «Серебряных» к уходящему Аррою, отправив с ним же и обожаемую дочь, он вряд ли может рассчитывать на доверие Марко. Шандер не исключал, что из королевского кабинета его выведут в цепях, и все же решил в последний раз поговорить с тем, кто приходился отцом Стефану. Дальше Гардани не загадывал, в глубине души зная — если он увидит следующий рассвет, и увидит не через решетку, это будет чудом. И все же он ни на мгновение не усомнился в своем решении. Сташек и Гашпар были ему нужны как свидетели. Когда до узкой тяжелой дверцы, ключ от которой достался графу от Стефана, оставалась лишь пара ступеней, Гардани остановился.

Проникающий в отдушины слабый свет не позволял разглядеть выражения лица капитана, но голос его звучал буднично:

— Вы должны дать мне слово. Что бы со мной ни случилось, вы сохраните спокойствие и не дадите королю повода усомниться в вашей преданности ему, а не мне. Возможно, мне предстоит драться. Возможно, меня схватят, но вы должны…

— Капитан, — голос Сташека дрожал, — мы вас никогда не оставим…

— То, что я хочу сделать, будет бессмысленным, если мы окажемся на плахе втроем. После замены Лукиана на этого дохлого тарскийца ждать у моря погоды бессмысленно. Мое дело — узнать, кто наш король: предатель или сумасшедший. Ваше дело — выжить! Сташек, ты догонишь Рене и все ему расскажешь. Гашпар, возьмешь на себя наших и тех «Золотых», кто хоть что-то соображает. Нужно убить Михая. Да нет, — граф принужденно рассмеялся, — я вовсе не хочу кончать самоубийством, но, кроме меня, с королем говорить некому. Разве что Илане, но она, боюсь, сейчас думает о другом.