Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер

Веревки спадают. Океан продолжает вытекать из него. Но последним Тома покидает не вода, а длинный желтый червь, выскользнувший из уха.

Том поднимается на ноги, и они тут же подкашиваются. Он пытается удержать равновесие и падает набок. Видит лицо Тео, которую оттаскивает в сторону Индиго Мун. Губы пирата приходят в движение, и внезапно Том слышит его голос.

– Ему еще один заход не повредит, – говорит Мун.

Том пристально глядит на штурмана, но тут появляется Булль. Черные глаза пирата изучающе смотрят на Тома.

– Должно быть, у него легкие как у дельфина, – бормочет капитан.

– Я и говорю, пусть еще разок искупается, тогда и увидим, – кричит Мун, и его предложение вызывает гул одобрения среди команды.

Лицо Булля нависает над Томом.

– Еще один разок, – бормочет капитан. – Что ты на это скажешь, Коллинз?

Том ловит губами воздух, но не может произнести ни звука.

За него говорит Теодора. Булль упорно делает вид, что не замечает ее, и она, чтобы привлечь внимание капитана, хватает его за камзол.

– Если вы во что бы то ни стало решили прикончить беззащитного мальчишку и у вас нет ни мужества, ни решимости драться с ним на дуэли, тогда да, конечно, надо килевать его еще раз, капитан Булль. Вы же у нас такой герой!

Капитан обреченно вздыхает.

– Не хотел бы я быть матерью этих детей, – стонет он. – И, кстати, я никогда не бил женщин. Но все когда-то бывает в первый раз.

Подогреваемые Муном пираты начинают хором скандировать:

– Килевание, килевание, килевание.

Внезапно Булль приподнимает Тома и устремляет на него свой взгляд.

Том висит в метре над досками и пытается что-то сказать.

Буллю приходится повысить голос, чтобы заглушить команду:

– Ты хочешь мне что-то сказать, рыжее чудовище?

Том кивает. Капитан прикладывает свое ухо к его губам.

– Возьми мой безымянный палец, – шепчет Том, – забери его, Булль. Сделай меня пиратом, но только сейчас, пока меня снова не связали.

Булль оглядывается. На палубе становится тихо.

– Ты хоть знаешь, о чем просишь? – ворчит капитан, бросая взгляд на руку Тома.

– Да, – шепчет Том, – я знаю, о чем прошу. Забери мой палец. Еще одно ныряние под киль прикончит меня.

– И что я потеряю с твоей смертью?

– Свою гордость, капитан, – шепчет Том.

Булль стоит, расставив ноги, и задумчиво качает головой.

– В этом сопляке куда больше от Грании, чем я предполагал, – произносит он тихо.

К нему подходит Индиго Мун. Спрашивает, что случилось. Булль отталкивает его.

– Пришло время, – кричит капитан, – для Лаема Синга!

И тут же команда взрывается таким ревом, что Тома моментально охватывает предчувствие чего-то очень недоброго. Но тут он замечает недовольство на лице Муна и понимает, что его приговор изменен и, возможно, даже смягчен.

Лаемом Сингом, как оказалось, звали того здоровенного монгола.

В число его многочисленных обязанностей входило также исполнение ритуала, которым судно встречало нового члена своей команды. Все происходило по заранее спланированному сценарию и всегда на заходе солнца.

Таким образом, Том получил в свое распоряжение целый день, чтобы как следует все обдумать.

Якорь был поднят, и все паруса поставлены. Насколько Том мог видеть, они шли прямо на запад. Все обязанности были четко распределены и кристально понятны. Мистер Мун был штурманом и первым помощником капитана. Кроме него на судне были также боцман, кок и его помощники, второй штурман, матросы при кабестане и на помпах, гребцы. Правила были просты, и каждый знал, что ему надлежит делать.

Бриг был невелик, но быстроходен и послушен в управлении. Матросы под руководством Муна управляли парусами. Одно удовольствие было смотреть, как они поворачивают судно при любом ветре.

Ничто на этом бриге не делалось случайно, все было распланировано до мельчайших деталей. Камбуз сиял невиданной чистотой. А крысы если и были на судне, то превосходно умели прятаться.

Теодора получила в свое распоряжение небольшую отдельную каюту. Том рассказал ей о том, что случилось с писцом, поэтому она не удивилась, когда Саласар после долгого отсутствия наконец появился на палубе, бледный как полотно. Он дрожал всем телом и поведал своей суженой, как он страдал всю ночь напролет и очень надеется, что это была последняя шутка, которую приготовил для них Булль.

– Есть еще одна, – отозвался Бото. – По имени Лаем Синг.

Саласар злобно выпучился на него.

– Лаем Синг? Это что еще такое? Еще один вид жестоких развлечений?

Том покачал головой.

– Это как посмотреть. В капитанской каюте висит маленький шкафчик с замочком и ключиком к нему. За дверцей висит тридцать девять крюков, по одному на каждого пирата. А на крюках насажено по пальцу, один синее другого.

– Что за бред, – простонал Саласар, нервно переводя взгляд с Тома на Тео.

– Бред, – пробормотал Том, – возможно. Но еще до конца дня я буду освобожден от прежнего груза, ибо недаром говорят, что в среднем суставе безымянного пальца моряка живет его страсть к золоту. Избавившись от нее, капитан получает мир и спокойствие на своем корабле.

– Мерзкое суеверие, – отрезал Саласар.

Том пожал плечами.

– Скоро вы сами все увидите, господин инквизитор.

Три часа спустя на горизонте появился галеон.

Булль собственной персоной вышел на шканцы и принялся изучать чужое судно в подзорную трубу.

– Испанцы, – ликовал Мун, – две пушки сзади и шесть по бокам. Невольничье судно из Африки.

– Пускай себе идет, – проворчал Булль, – слишком много пушек.

– Это разочарует людей, – заметил Мун.

– Ты слышал, что я сказал.

– Мы могли бы проголосовать, – Мун оскалился в премерзкой ухмылке.

Булль внимательно посмотрел на него.

– Думаю, – произнес он сдержанно, – что со временем я расстанусь с миссис Браун. А испанец пускай идет дальше.

– Как бы капитан не пожалел об этом, – процедил Мун сквозь зубы.

По взгляду, которым капитан обменялся со своим штурманом, было ясно, что их отношения балансируют на лезвии ножа.

– Если у вас проблемы со слухом, мистер Мун, – зловеще произнес Булль, – то я могу оказать вам помощь. Как штурману, должно быть, известно, я являюсь не только капитаном, но еще и корабельным хирургом, и оказывать помощь в столь запущенных случаях – моя прямая обязанность. А когда речь заходит о слухе, то здесь врач Булль – настоящий мастер своего дела. Еще одно слово, Мун, и я гарантирую вам незамедлительное усыпление, а уж все остальное – сущие пустяки.