Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Кыу садится.

Народ всем сердцем с революцией. В Бакшоне целые деревни нам сочувствуют. Даже такая боязливая женщина, как старая Фыонг, и то осмеливается являться на читку листовок. Люди верят в революцию, очень верят. А они ведь бедствуют. Каждый день какая-нибудь семья покидает насиженное место, несут ребятишек, стариков ведут, уходят.

К ы у. Тяжело!.. И почему это небо так милостиво к этим тэям?

Т х а й. Какое там еще небо? Небо — это они, небо — это мы. Прогоним их — конец всем нашим мучениям. А кто их должен прогнать? Мы, наш народ. А ты говоришь — небо. Бороться надо. Не будем бороться — погибнем.

К ы у. Небеса не всемогущи, но, если дело так пойдет дальше, разбежится весь народ, кто нас снабжать будет?

Т х а й. Это меня заботит, конечно, но разве весь народ может разбежаться? И где бы ни был народ, он всегда с открытой душой готов помочь нам. Люди, которые остались в деревне, живут сейчас в страхе, но тем не менее нас поддерживают. Тхом мне так сказала. Народ, ведь он умен. Эти цепные псы пронюхали, что население помогает партизанам продовольствием, и началось… Сколько деревень в наших округах уничтожили! Народ в одно место согнали и окружили колючей проволокой, чтобы им было удобней контролировать.

К ы у. Да, да.

Т х а й. Каждая семья теперь должна зарегистрировать число едоков. Идешь на рынок — можешь купить продуктов только на свою семью. Идешь в поле жать — еще сложнее: на поле вместе с тобой выходит солдат. Колонизаторы воображают, что все это очень умно. А народ умнее их. Всякий раз, садясь за стол, в каждой семье все от мала до велика подтягивают животы и оставляют от своей порции нам. Когда же крестьяне идут жать, то нарочно затягивают работу дотемна и ловко припрятывают рис, бататы, кукурузу в кустах. Ночью же наши ребята приходят и берут. Мы-то знаем, что крестьяне дают нам это не потому, что у них лишнее есть.

К ы у (тяжело вздыхает). Когда же революция победит? Дадут ли результаты все эти жертвы, которые народ приносит?

Т х а й. Результаты, конечно, будут. Зачем бороться, если не уверен в победе? Если бы нас было всего-навсего несколько десятков парней в Бакшоне и Динька, вооруженных несколькими винтовками да десятком охотничьих ружей, то нечего было бы и мечтать о том, что нам удастся сокрушить колонизаторов. Но мы не унываем, потому что верим: по всему Вьетнаму и Индокитаю, в Таиланде и Китае, в России[36] и Югославии и даже во Франции миллионы патриотов, живущих под пятой чужеземцев, ведут подпольную борьбу против агрессоров, эксплуататоров, за свободу и независимость. Разве мы можем не победить? (Страстно.) Да, Кыу, победа будет за нами! Но почему, Кыу, ты говоришь только о моих жертвах, а о своих словечком не обмолвился? Так не годится.

К ы у (сочувственно). Да что мои жертвы по сравнению с твоими? Слушай, Тхай, только скажи правду, не скрывай от меня. Это верно, что твоя мать умерла от голода? А ты делаешь вид, будто все тебе нипочем.

Т х а й (улыбается). К чему это ты спрашиваешь, Кыу?

К ы у. Теперь я вижу, что так оно и есть. Мать умерла, ни дома нет у тебя, ни родни, чужие люди завернули ее в циновку и закопали. Зачем ты это скрываешь от нас?

Т х а й. Я и сам еще не знаю точно, как все произошло.

К ы у. Тебе ведь бывает тоскливо?

Т х а й. Нет. Пожалуй, если признаться кому-нибудь вот так, честно, скажут, что я бесчувственный. Но, подумай только, тысячи, десятки тысяч людей гибнут от голода; тысячи и десятки тысяч людей чужие заворачивают в циновки и хоронят, а у других десятков тысяч нет даже и циновки. Не одна моя мать так… Пока наш мир будет оставаться адом, мы будем его самыми несчастными детьми, самыми злополучными сыновьями.

Оба застывают в задумчивости. Слышится пение.

К ы у (кивает головой). Ребята проснулись. Пойду обрадую их, скажу, что соли принесли.

Т х а й (встает). Должно быть, поднялись.

Тхай и Кыу уходят, через мгновенье они возвращаются вместе с  Т х о м.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Т х а й, К ы у  и  Т х о м.

Т х о м (в руке несет корзину, за спиной — свернутое одеяло, улыбается). До вас так трудно добираться, несколько раз меня ваши чуть не застрелили. Если бы я не знала дорогу, то наверняка бы погибла; тут даже святой дух не проберется. Но дело есть дело, приходится рисковать. Как хорошо, что я вас встретила!

Т х а й. Что это вы нам опять принесли?

Т х о м. Немного соли.

К ы у. Опять соль! (Берет у нее корзину.) Спасибо тебе, Тхом. Чем больше у нас соли, тем больше тэев мы уничтожим.

Т х о м (снимает с плеч одеяло). А вот одеяло — люди из долины вам прислали: ночи сейчас такие холодные, без одеял и циновок не обойтись.

Т х а й. Вы заботливая, Тхом. А вид у вас утомленный, присядьте на камушек, отдохните.

Т х о м (садится). Я целую ночь шла, очень устала.

Т х а й. А что случилось?

Т х о м. Тэи пронюхали, что ваш партизанский отряд находится здесь.

К ы у. Как они узнали? Это точно, что узнали?

Т х о м. Нгаук проговорился.

Т х а й. Опять он усердствует, выслуживается. Но Нгаук знает, что вы здесь?

Т х о м. Нет… С тех пор как он получил девятый чиновничий ранг, еще больше стал свирепствовать, во всей красе себя показывает, не маскируется.

Т х а й. Как же они пронюхали? Расскажите все, что знаете.

Т х о м. Сейчас. Нгаук сегодня приведет сюда тэев громить ваш отряд. Я, как только об этом узнала, поспешила к вам, чтобы предупредить. Что же вы теперь будете делать?

Т х а й. Прежде всего, мы очень вам благодарны, Тхом, вы верный друг наших партизан. Вы спрашиваете, что нам делать… На этот раз мы будем сражаться. Мы готовы к бою.

Т х о м (встревоженно). Выдержите ли вы? Их ведь много.

Т х а й. Выстоим. Сколько бы ни было врагов — всех уничтожим. Будьте спокойны, Тхом, на этот раз наши ребята не допустят того, что случилось в Вуланге. Пойдемте с нами.

К ы у (поспешно). Да, иди с нами, Тхом.

Т х о м. Вы занимайтесь своими делами, а я уж сама как-нибудь. Вы не беспокойтесь обо мне. Я должна сейчас же возвратиться, не то встречусь с Нгауком, тогда все пропало.

Т х а й. Неудобно как-то получается. Лучше идите с нами.

Т х о м. Ладно, вы ступайте.

Т х а й. Тогда вы возвращайтесь немедленно обратно. Спасибо вам.

Т х о м. Идите, вас ждут дела.

Т х а й  и  К ы у  уходят. Тхом провожает их взглядом, опять садится, смотрит туда, куда ушли партизаны, зевает.

Усталость какая, дойду ли обратно? (Разминает ноги, собирается встать.) Хорошо, что встретила