Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

– Красиво, правда? Красиво и необычно. Это надо впитывать в себя, а не снимать. Когда снимаешь, суетишься, выбираешь ракурс, и ничего в душе не остается… Вот и вы тоже ничего не фотографируете… – прервал мои размышления Петер, перевернувшись на живот и глядя на меня снизу вверх. Почемуто от его взгляда мне на секунду стало неловко… словно только что произошло то, о чем у нас и речи не было. – А это не ваш муж там бежит? К нам, похоже… – продолжил он, не меняя позы. – Симпатичный такой… руками машет радостно… как будто искал вас весь день и всю ночь. И, наконец, нашел…

Я посмотрела в ту сторону, куда кивнул Петер. К нам быстро, почти бегом, приближался очень крупный, налысо бритый мулат в горчичножелтой рубашке с короткими рукавами и бриджах с веревочками по бокам. Мулат действительно махал рукой и улыбался. Поскольку больше никого на склоне рядом с нами не было, шел он, по всей видимости, к нам.

– Не ваш? – еще раз спросил Петер, перевернувшись теперь на спину.

– Нет. Точно не мой, – покачала я головой.

– Тогда, значит, мой, – потянулся со вздохом Петер и улегся поудобнее, положив руки под голову. Увидев мой удивленный взгляд, он объяснил: – Не муж, конечно. Ох… поверенный в делах, шофер, врач… Кто еще? Верный телохранитель… переводчик… Верный, прекрасный Юлиус. Сейчас вас познакомлю. Вот скажи мне, мой друг, – сразу обратился он к запыхавшемуся мулату поанглийски, – есть ли у нас в стране такие прелестные блондинки? Такие спокойные, невозмутимые, уверенные в себе.

Я осторожно посмотрела на Петера. Нет, похоже, он не шутил, говоря это. Хотя…

– Я рад, что вы целы, здоровы и… и что я вас нашел, – ответил ему, отдуваясь, Юлиус.

– Ага… – снова вздохнул Петер. – Но я же сказал: два дня меня нигде нет.

– Но вообщето прошло четыре, – заметил Юлиус, садясь перед нами на корточки и ненароком оглядывая меня с ног до головы.

– Сэр… – подсказал ему Петер.

– Сэр! – кивнул головой Юлиус. – Прошло четыре дня, с тех пор, как вы… – Юлиус помотал головой и пробормотал чтото неразборчивое.

Я замерла. Нет, конечно, мне только показалось.

– Я тебя умоляю, вот давай без этого! – негромко сказал Петер, отвернувшись от меня.

Но теперь я точно слышала – он говорил порусски. О, господи… А это значит… Думаю, что второго такого лица в России просто быть не может. И выглядит он старше, потому что раньше я его видела только на экране, загримированным для телепередач, и на плакатах.

Я машинально села и поправила волосы. Ничего себе… Встреча…

– Погодите! – сказал мне незнакомец поанглийски, увидев, что я пытаюсь встать. – Мы еще не договорили…

Юлиус умоляюще посмотрел на своего хозяина и снова заговорил поанглийски:

– Сэр! Вас очень ждут дома. Вы там очень нужны, поверьте мне. Больше, чем здесь.

– Увы… – Петер встал и шутливо поклонился мне. – Хотел в които веки, как нормальные люди, познакомиться с девушкой… Даже не успел спросить, из какой страны она прилетела…

– Из далекой, – заверила я его.

– И холодной… – мечтательно сказал Петер. – Могу себе представить – вы живете в домике у самого моря, вокруг мало людей, у вас три огромные собаки и молчаливый жених…

– Лесоруб… – подтвердила я, не очень уверенная, что правильно вспомнила английское слово.

Но Петер меня понял и с явным сожалением засмеялся.

– Вот так всегда. Чуть только встречаешь человека, которого понимаешь с полуслова, тут же труба зовет… Прощайте, Александра. Возможно, когданибудь…

– Не сомневаюсь, – ответила я все так же поанглийски. Зачем лишать человека такой невинной радости? Поиграть в иностранцев… – Прощайте, Петер.

Юлиус, услышав, как я назвала незнакомца, лишь хмыкнул и покачал головой. И я была с ним абсолютно согласна. Очень смешное имя для нашего одиозного политика.

Я видела, как они почти бегом бежали по склону вниз. Наверно, среди деревьев Юлиус оставил машину, какойнибудь мощный внедорожник, потому что через некоторое время в тишине я услышала звук взревевшего мотора. И подумала, что, пожалуй, впервые в жизни, сидя на склоне действующего вулкана, ощущаю, что Земля, по которой я тридцать восемь лет хожу, – живая. И это показалось мне важнее того, что я целый час, а то и два, провела в такой компании, и что никто и никогда в эту историю не поверит.

Спросонья мне показалось, что они хотят мне его отдать. Как Лиля и папа Владика отдавали – в надежные руки, на постой. Мать тем временем чуть подтолкнула мальчика вперед, он сделал шаг и, смело глядя мне в глаза, сказал: «Grazie, signora саrа»[7]. И протянул мне мягкого темносерого мишку, который крепко обнимал своего малыша, крохотного ушастого медвежонка коала. Глазастые и большеголовые, с растрепанными мохнатыми ушками, они были совершенно другие, чем наши с Ийкой, и похожи на растерянных трогательных мышат.

– Спасибо! – искренне поблагодарила я мальчика, чудесного, очаровательного, с веселыми светлыми глазками и курносым носиком. Просто герой мультика про хорошего озорного мальчика… Взглянув на его мать, улыбавшуюся мне, я обняла малыша и почувствовала под рукой теплое, худенькое плечо. Наверно, такой же едок, как в детстве была моя Ийка. Я вздохнула.

Родители мальчика посвоему поняли мой вздох.

– Scusi[8], Alexandra! – сказал его отец, и я мимоходом удивилась, откуда он может знать мое имя. – Извините нас! – повторил итальянец поанглийски. – Еще очень рано, вы хотите спать… Мы сейчас улетаем, у нас самолет через два с половиной часа… Вчера мы вас не застали, а хотели увидеть лично. Это вам! – он протянул мне очень большой и красивый букет из бледнолиловых роз и нежных темнорозовых веточек, напоминающих вереск. Букет был обернут мягкой золотистой тканью, а в центре его лежал фиолетовый конверт. – Спасибо вам! Жаль, что не успели познакомиться поближе! Я оставил вам телефон и адрес, если поедете в Италию, ждем вас в гости. Это приглашение, действительно приезжайте!

– Спасибо, – ответила я, совершенно растерянная. Я не была готова не только принимать благодарность, но и просто еще раз увидеть этих людей. Мало ли кому я помогала из детишек… Хотя здесь, конечно, случай был особый… – Мне оченьочень приятно, – сказала я. – Я… очень рада вас еще раз видеть. Правда…

Светловолосая итальянка шагнула ко мне и неожиданно поцеловала.

– Спасибо! Спасибо за моего Тонино! – сказала она, очень плохо выговаривая английские слова.

Я тоже поцеловала Тонино, понимая, что в моей душе появился еще один крохотный, но очень светлый кусочек – вот это смеющееся лицо не говорящего на моем языке мальчика из далекой страны, которого уже могло не быть на свете, если бы в тот вечер я прошла мимо ресторана с наивной вывеской между двух старинных фонариков «Мечта моряка»…