Дракон поверженный - Питер Гамильтон

Саймон посмотрел в окно на мокрые городские улицы, чувствуя, как до него постепенно доходит смысл рассуждений незримого собеседника.

– Но мы до сих пор так и не искоренили болезнетворные бактерии, – высказал он вслух свое предположение.

– Верно. Мы не уничтожили их. Города Земли по-прежнему остаются рассадником бактерий. Чиновники местного медицинского ведомства продолжают постоянно следить за появлением новых штаммов. При их обнаружении в течение тридцати часов создается новая вакцина. Таким образом, здесь двести лет не знали инфекционных заболеваний.

– В колониях дело обстояло так же?

– Колонистов здесь подвергают строгому медицинскому осмотру на предмет целого спектра возможных заболеваний. Все они обязательно проходят флюрографирование. Если выявляют больного, ему сразу же делают все необходимые прививки. Бациллы туберкулеза не могли попасть сюда с других планет, по крайней мере в активном состоянии. Такова сложившаяся здесь практика.

– Значит, занести на Таллспринг бациллы туберкулеза могли только мы?

– Это самое очевидное заключение. Наиболее вероятное объяснение случившегося, на мой взгляд, таково. Кто-то из наших людей оказался подвержен проникновению в его организм самой последней разновидности вируса, оставаясь при этом здоровым. Такое могло произойти либо при вакцинации, либо в процессе эмбриональной в-записи, когда иммунная система подвергается значительному усовершенствованию и становится невосприимчивой к инфекциям. Однако человек все равно остается бациллоносителем. Если подобное все-таки произошло, он легко может заразить весь экипаж космического корабля и занести инфекцию на другие планеты. Его спутники неизбежно заражаются и тоже становятся носителями болезни.

– Разве не все пассажиры проходят рентген?

– Рентген выявляет далеко не все возможные заболевания. Полное исследование стоит дорого, да и флот давно уже не использовали для поиска новых колоний. Состояние здоровья наших спецназовцев контролируют главным образом их боевые костюмы. До сих пор этого считалось вполне достаточным для пригодности к межпланетному путешествию.

– Черт побери! – прошипел Саймон и откинул голову на спинку кресла. – Значит, это не просто туберкулез, а новая разновидность его, которая поразит всех жителей планеты.

– Наша медицинская программа уверена в том, что та часть местного населения, которая подверглась эмбриональной в-записи, останется невосприимчивой к болезни, – ответил компьютер.

– Процентное отношение?

– Примерно одиннадцать процентов местных жителей подверглись эмбриональной в-записи, из них около половины – дети в возрасте до пятнадцати лет.

– Отлично. Что рекомендует медицинский ИР.

– Немедленное производство вакцины. Изоляция всех обнаруженных больных. Ускоренное их лечение.

– Болезнь излечима?

– Всякое бывает. Наш медицинский ИР обладает образцами метабиотиков, которые оказались крайне эффективными. Мы можем попытаться совместить их с регенерационными вирусами легочной ткани. Но такая процедура не будет ни дешевой, ни скорой.

– Сколько приблизительно потребуется времени?

– Полное выздоровление наступит через два года.

– Черт! Сколько времени уйдет на изготовление вакцины?

– Ее производство можно начать через сутки, сразу после того, как вы отдадите соответствующее распоряжение. Для производства количества вакцины, необходимого для излечения всего населения планеты, понадобится три недели.

– А что же нам, черт побери, тогда делать с нашим графиком?

– Заниматься далее оценкой здешних активов считаю нецелесообразным. Все равно получить точные данные сейчас не удастся.

Неожиданно прожужжал зуммер интеркома.

– Сейчас с вами будет говорить президент Штраус, – прозвучал голос помощника президента. – Он требует незамедлительно принять его.

Этого следовало ожидать, подумал Саймон.

– Просите его войти.

– Да, сэр!

– И еще пусть ко мне зайдет мистер Рейне.

Для обсуждения проблем взаимодействия персонала «Зантиу-Браун» с местными законодательными и исполнительными органами Эдгар Штраус – самый неподходящий человек. В отношениях с ним бесполезно прибегать к угрозам и шантажу. Он отличался строптивостью, упрямством и несдержанностью, граничащей с откровенной враждебностью.

Саймон уже подумывал о том, чтобы использовать кого-нибудь из президентских родственников в качестве заложников. Если они унаследовали те же самые черты характера, то, несомненно, будут готовы пожертвовать собой ради него.

Штраус ворвался в кабинет Саймона со скоростью разъяренного раненого слона.

– Вы настоящие фашиствующие ублюдки! Вы же убиваете нас! Вы желаете нашей смерти! Вы хотите очистить от нас эту планету, чтобы поселить здесь ваших говенных родственников!

– Господин президент, вы просто нас не поняли…

– Вот только не надо городить чушь и вешать мне лапшу на уши! Да обо все этом трубят на каждом углу! В Сети полно сообщений на эту тему! Вы одарили нас туберкулезом! Это какая-то разновидность в-записанной болезни, от которой трудно вылечиться!

– О в-записи не может быть и речи, вирус естественного происхождения.

– Чушь! Какая разница! – фыркнул президент Штраус. Его серые глаза метали молнии. – Мы оказались совершенно беззащитны перед эпидемией. Вы творите здесь настоящий геноцид и уже обрекли нас на медленную, мучительную смерть. Дай вам волю, вы бы с радостью выжгли нас гамма-лучами. Зачем же вам тогда заложники?

– Если вы успокоитесь, возьмете себя в руки, то я…

Дверь снова открылась, и в кабинет вошел Брэддок Рейне – высокопоставленный служащий управления разведки Третьего флота. Ему было далеко за тридцать. Рейне относился к тому типу людей, которые без всяких усилий могут проникнуть куда угодно. Кроме этого, Всевышний наделил его даром внушать безоговорочное доверие окружающим. Всякий, кому довелось переброситься с ним лишь парой фраз, был готов утверждать, что Брэддок – милейший парень, с которым приятно провести вечер в баре за парой кружек пива. Саймону было известно, что на Брэддока Рейнса можно положиться в самых щекотливых ситуациях и рассчитывать на трезвый, логичный анализ таких ситуаций.

– Кто это? Ваш главный палач? – взъярился Эдгар Штраус. – Я знаю, теперь вы мне житья не дадите после того, как я узнал правду. Вы меня слишком боитесь. Ну, что же ты для меня приготовил, сынок, нож или пулю?

У Брэддока от удивления отвисла челюсть. На какое-то мгновение он утратил дар речи.

– Немедленно замолчите или я действительно прикажу вас расстрелять! – неожиданно взвился Саймон.

Президент Штраус сразу же осекся и что-то недовольно проворчал себе под нос.