"Полярис" - Джек Макдевит

– Мне очень жаль, Мэдди.

– Угу. Мне тоже. Нам всем очень жаль.

Интересно, подумал я, текут ли сейчас по ее щекам слезы? Похоже на то. Слезы в скафандре – серьезная проблема.

– Однажды, – сказала она, – он встретил другую женщину. В Хантингтоне. И женился на ней.

Ствол ее пистолета опустился на несколько градусов. У меня промелькнула мысль, что все закончилось, что Мэдди поняла, кем она стала. Но когда я шагнул к ней, ствол снова поднялся. Я подумал, не броситься ли на нее, пока она предается воспоминаниям; но ствол даже не дрогнул.

Я спросил, что случилось с той, другой женой.

– Жасмин. Кому, черт побери, пришло в голову назвать свою дочь Жасмин? – Она тяжело дышала. – Она не нравилась ему, и брак распался.

– Что произошло?

– Однажды ночью мы с Чеком попросту его похитили. Жасмин так и не узнала, что случилось на самом деле. Сегодня муж еще с ней, а на другой день исчезает.

Дуло казалось очень большим.

«Не давай ей замолчать», – сказал я сам себе.

– Почему у него возникали проблески воспоминаний? Я думал, смена личности – это навсегда.

– Предполагалось, что их не будет. Но, как говорит Боланд, такое случается у людей, охваченных стрессом.

– Расскажи про Шона Уокера.

– Тот еще сукин сын.

– Что он сделал? Угрожал выложить все, что знает?

– Он не уяснил толком, что происходит. Не понимал, что все это делается ради него и ради всех остальных. Для него это был лишь шанс хорошо заработать. Он знал, что мы будем платить ему за молчание, и постоянно нас шантажировал. Пока нам не надоело.

– Тальяферро вам помог?

– Нет. – (Я видел лишь скафандр и шлем: лицо полностью скрывала тень.) – Ему не хватило бы духу. Джесс хотел его смерти, как и я, но вовсе не стремился устранять Шона Уокера своими руками.

– Значит, обо всем позаботилась ты.

– Послушай, я не нуждаюсь в твоем морализаторстве. Ты торгуешь прошлым и делаешь на этом деньги. Тебя не волнует, куда попадает товар: в частную коллекцию или к тому, кто его выгодно перепродаст. Тебя волнует лишь прибыль. Я сделала то, что должна была сделать. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы ты держался подальше от всего этого. Но ты не сумел вовремя остановиться.

Я чувствовал тяжесть скремблера на бедре, но он лежал в кармане. С тем же успехом можно было оставить его на «Белль-Мари».

– Как только «Страж» и «Ренсилер» отправились в обратный путь, – сказал я, – ты отослала свое последнее сообщение.

– Да.

– А потом привела «Полярис» сюда.

– Конечно. Мы стартовали в середине дня по корабельному времени и оказались здесь рано утром. Я даже провела пару ночей, прежде чем отправиться назад.

– Зачем ты это сделала, Мэдди?

– Что именно?

– Устроила трюк с «Полярисом». Ты отказалась от всего, что имела, и теперь вынуждена все время скрываться. Это из-за того, что тебе пообещали вернуть молодость?

Она направила луч фонаря мне в глаза:

– Думаю, пора заканчивать. Прошло почти полтора часа с тех пор, как ты пришел сюда. Твоя подружка начнет беспокоиться. Я хочу стоять возле шлюза, когда она появится. Хочу поздороваться с ней.

– Ты подслушивала…

– Конечно.

– Значит, тебе придется убить еще двоих.

– Ей нужно только высунуть голову в люк. Я сделаю это быст ро. И с ней, и с тобой. Она даже не узнает, что я здесь. – Палец, лежавший на спусковом крючке, напрягся. – Прощай, Алекс. Ничего личного.

Протяни руку, Герман. Дотронься до звезд, но не разумом: это может каждый. Дотронься до них рукой.

Реплика Сайласа Чома, обращенная к Герману Армстронгу, в пьесе «Большой город», прославляющей изобретение двигателя Армстронга

– Чейз, где ты?

– Алекс, здесь она тебя не услышит.

Вероятно, ему пришлось поволноваться, но я уже держала ее на прицеле и могла вывести ее из строя в любой момент. Она стояла в дверях, и Алекс поглощал все ее внимание. Заранее продуманный разговор полностью ее одурачил. План, естественно, заключался в том, чтобы позволить ей говорить вволю: только бы она ни в кого не выстрелила.

Я подозревала, что так просто она не сдастся, к тому же в руке у нее был пистолет. Даже если бы я приказала ей бросить оружие, она могла бы и дальше держать Алекса на мушке: положение безвыходное. Так что я выбрала безопасный способ: сперва стрелять, потом говорить.

Прицелившись, я нажала на спуск. Скремблеры, понятное дело, никого не убивают – как говорят некоторые, этим они и плохи. Мэдди судорожно вздохнула и лишилась чувств. Ее пис толет отплыл в сторону, а сама она беспомощно повисла, удерживаемая на месте магнитными башмаками.

Алекс облегченно выдохнул.

– Чейз, – спросил он, – где ты была?

– Здесь, рядом, – ответила я. – С самого начала.

Я протиснулась мимо Мэдди в комнату. Та безвольно покачнулась.

– Я боялся, что ты заблудилась.

Взяв пистолет Мэдди, я сунула его за пояс, затем убрала скремблер в карман.

– Я все время шла за тобой, умник.

– Рад слышать.

Я осветила фонариком ее шлем:

– Это действительно Мэдди? Как такое может быть?

Передо мной была Тери Барбер.

– Угу, это она.

– Невероятно. Надеюсь, в сто лет я буду выглядеть так же.

– Она не настолько стара.

Мы молча стояли, пытаясь осознать происходящее.

– Как ты узнал?

– Полной уверенности не было. Но я не видел другого сценария с участием таких разных женщин – Барбер, Шенли и Мэдди. К тому же Кирнан внешне не отличался от Тальяферро, а Эдди Крисп – от молодого Даннингера. Даже между родителями и детьми не бывает такого сходства.

– Это могли быть клоны.

– Только не эта компания. Мэдди – возможно. А остальные? Нигде нет сведений о каких-либо клонах. К тому же все они выступали за ограничение рождаемости и против клонирования, за исключением особых случаев. – Он покачал головой. – Я не усматривал ничего, что могло бы толкнуть их на подобные действия.

– Значит, ты решил, что Даннингер уже добился своего…

– И выяснил, как можно продлить жизнь. Но не только. Он нашел способ остановить процесс старения. Именно так.

– Значит, все они живы? Кроме Даннингера.

– И Тальяферро. Да, скорее всего.

– И все собрались в Мортон-колледже, – добавила я.