Набирая силу - Артем Каменистый

Нормальный человек не станет шататься ночами по пятачку, где людей секут кнутами, дробят им кости, вешают и даже на кол сажают. Увы, но правосудие здесь по-средневековому жестокое, и всякого преступника стараются наказать максимально строго, нисколечко не заботясь об исправлении.

Да нет, показалось. Пусто на площади. Причем как-то необычно пусто. Мое сумеречное зрение не сравнится с полноценным прибором ночного видения, но разглядеть с ним я могу многое. Особенно если нахожусь не в подземелье вдалеке от выходов.

Но почему я не вижу домов по другую сторону от площади? Ведь она по размерам всего ничего, и на небе хватает звезд, а этого достаточно для приличной черно-белой картинки.

Как понимать такую слепоту? Это что, мое зрение еще не отошло от последствий перехода по Туманным низинам?

Да нет, непохоже. Ведь все было нормально, пока сюда не пришел.

И снова этот звук. Действительно стон. Едва слышный стон. Но, несмотря на его слабость, уверен, что его источник где-то рядом. Перед носом.

Но почему я его не вижу?!

Хотя…

Будто завороженный сделал шаг, другой, всматриваясь во мрак. В нем определенно что-то есть. Что-то, выдающее себя неясными очертаниями.

Да уж, ценное замечание. Хотя насчет неприятного… Может, в этом ПОРЯДОК прав. Я ведь совершенно не представляю, с чем столкнулся.

Но интуиция не предупреждает об опасности. Не знаю, насколько ей можно доверять, но до этого все ее предупреждения оправдывались.

Потому шагнул вперед уже смелее.

Еще шаг.

Еще.

И чуть не вскрикнул, когда передо мной из мрака выскочило белое как мел лицо.

Несмотря на то что выглядело оно скверно, я его узнал. Это лицо господина Кучо. Казначея фактории, одного из главных людей гильдии в Пятиугольнике.

И нет, выскочило — неправильное слово. Ниоткуда оно не выскакивало. Оно проявилось передо мной, как проявляются различные предметы перед взором водолаза, погрузившегося в мутную воду. Только что это был непонятный расплывчатый силуэт, и вдруг ты видишь перед собой корабельный якорь или заросший мидиями гранитный валун.

А передо мной проявилось лицо. И было оно столь искаженным, что я едва его узнал. Такой гримасы невыносимого страдания мне до сих пор даже в самых страшных снах наблюдать не приходилось.

Чуть опустив взор, я осознал, что являюсь первостатейным недоумком. Был уверен, что в поселке все по-старому, без изменений, а на самом деле здесь происходит нечто необъяснимое и, несомненно, страшное.

Потому что из прорехи в рубахе на плече казначея выглядывал окровавленный наконечник добротно заточенного кола.

Господин Кучо — один из главных людей в этих краях. Какое бы преступление он ни совершил, даже Эш не сможет вынести ему смертный приговор. Такие вопросы решаются далеко на юге высшими чинами гильдии.

Запекшиеся губы дрогнули, с них сорвался едва слышимый стон.

А вот это дельный совет.

С ним не поспоришь.

Что-то или кто-то блокирует мой навык сумеречного зрения. Очень может быть, что специально создаются трудности на пути тех, кто пытается пробраться в центр поселка. И казнь казначея — это тоже в голове не укладывается. Соваться к Эшу при таких делах как минимум глупо.

Но что делать?

Что?!

Ответить сам себе на этот вопрос я не успел. Мрак, который почти непроглядной тучей необъяснимо сгущался вокруг места казни бедолаги Кучо, начал стремительно рассеиваться. Только что ничего и никого не было, и вот уже справа краем зрения я вижу нескольких человек, причем двое из них держат в руках горящие факелы.

— Держите его! Хватайте! — торжествующе-злорадно прокричали уже не справа, а слева.

Голос этот я узнал. Да и окажись он незнакомым, какая разница? Не знаю, в какую историю я влип, но понятно, что отсюда надо сваливать.

Вот только куда? Во мраке, похоже, маскировалась целая орава. И попадать к ним не хочется.

Пришлось сделать единственное, что мне оставалось. Помчался назад, на крыльцо, с которого перед этим опрометчиво спустился. Ухватился за массивную деревянную ручку, потянул дверь на себя, уже прикидывая, что стану делать, если и в обиталище Эша окажутся недружелюбно настроенные личности.

С таким же успехом я мог потянуть за ветвь старой секвойи.

Дверь даже не дрогнула, а за спиной по доскам крыльца загрохотали шаги преследователей.

Отступать некуда — я сам себя загнал в тупик.

Без изменений

В последний момент успев чуть сместить голову, я дернулся от очередного жесточайшего удара. Но пришелся он не в глаз, как рассчитывал криворукий мучитель, а в многострадальную бровь. Кровь, которую уже раз пятнадцать останавливал дозированными применениями «целительства», вновь хлынула потоком, заливая и без того полностью изгвазданное лицо.

В раскрытой двери показался мужчина в кожаных доспехах. Почти дочерна загоревшее лицо, зеленые глаза, высокие скулы и прочее — многое выдавало в нем человека, недавно заявившегося с юга. Здесь, на Черноводке, не так много солнечных дней, чтобы довести кожу до такого состояния, не говоря уже об остальном. В одной руке он держал масляную лампу, в другой кусок пирога, от которого, судя по интенсивному движению нижней челюсти и раздутым щекам, только что отхватил изрядный кусок.

Нормальный человек, увидев, что в какой-то кладовке связанного по рукам и ногам подростка зверски избивает парень старше его года на три-четыре, если не больше, мог отреагировать очень агрессивно. А этот лишь проглотил прожеванное и равнодушно осведомился:

— Рурмис, ты за что пацана так ласкаешь?

— Да я еще даже не начал. Этот щенок у меня за все ответит.

Чудны выверты чужой логики или наглядный пример того, что многим людям свойственно сильнее всего ненавидеть тех, кому они гадостей понаделали.

Рурмису я ничем не насолил. Даже более того, помог однажды материально, подкинув несложную работу, которую достойно оплатил. Да за такой заказ любой порядочный житель фактории был бы мне благодарен.

Хотя, если подумать, у него есть причины меня не любить.

Ведь я своими успехами на ниве добычи кайт и панцирников подложил свинью местным рыбакам, в артели которых состоял и Рурмис. Они, разумеется, не испытывали восторга, наблюдая, как мальчишка, выглядевший как чистокровный имперец, играючи в одиночку облавливает их в несколько раз. И выслушивать выговоры от Эша по этому поводу — тоже неприятно.