Песнь Гнева - Дарья Кадышева

Эльф с брезгливостью отвернулся.

— Вот что я вам скажу, мастер шпионов, — Мецура подтянулся на носочках, чтобы достать до его уха. — Где бы я ни был сейчас, завтра я могу оказаться выше. И дело тут не в моих бесконечных вложениях в общественно полезные блага, когда царская казна не справляется, а в моих амбициях.

Лиам отпрянул, вытирая обслюнявленное ухо.

— Амбиции, которые ты отыскал на песке арены?

Лицо вельможи вытянулось.

— Не надо обвинять меня в том, чего сами не понимаете.

— Успокойся. То, что ты проворачиваешь в закоулках Сфенетры, меня не касается.

— Вы много говорите, Masdaus. У нас это считается плохой чертой.

— Ты сам ко мне подошел.

Одна из танцовщиц сделала прыжок почти через половину зала и эффектно приземлилась на шпагат, заставив зрителей взорваться аплодисментами.

— По крайней мере, я не наметил своей целью то, что мне недоступно, — быстро заговорил Мецура снова ему на ухо, пользуясь тем, что все отвлеклись. — В отличие от некоторых.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Лиам немного обеспокоенно.

— Я видел, как ты смотришь на нее… Она вряд ли может иметь серьезный политический вес. Еще, возможно, она окажется при ближайшем рассмотрении самозванкой… Но что бы ты там ни задумал на ее счет, царь быстро тебя раскусит.

Взгляд Лиама обдал вельможу холодным презрением.

— Исчезни.

Мецура с насмешкой поклонился и убрался восвояси.

Лиам, потеряв из виду Лету, еще немного покружил по залу, однажды притворившись, что пробует на вкус барабульку в сухарях и листьях винограда и икру, которую так смаковал Мецура. Он увидел девушку возле небольшой статуи Меема, бога вина, веселья и бодрствования. Она старалась выглядеть как можно более незаметной, но, учитывая, что огромная фигура Лиакона стояла рядом с ней, все ее потуги были бесполезны.

— Непривычно их внимание?

— Не то слово, — вздохнула она. — Это просто пытка. Они смотрят на меня, как на какое-то чудище. Как на восставшую из мертвых.

— Так и есть.

— Ах, ну да. Многие наверняка удивлены, что Дометриан притащил меня откуда-то, когда все уже про меня забыли. О, Лиам.

Эльф, невольно заставший девушку и Лиакона врасплох, поклонился.

— Я вас оставлю, — Волк поспешил уйти, продолжая постоянно разглаживать на себе ту одежду, в которую был вынужден облачиться по случаю праздника.

Она его сконфузила своей вычурностью и отсутствием каких-либо частей, напоминавших привычную кожаную броню.

— Как я его понимаю, — сказал Лиам. — Примерно так я себя ощущаю, когда Кильрик заставляет меня наряжаться в парадный костюм на подобных этому торжественных вечерах. Это такая мантия, с красными перьями и застежками на…

— На нас все смотрят. Сейчас подумают что-нибудь не то. Говори, чего хочешь.

— Беседы с красивой женщиной.

Лета ответила улыбкой, мгновенно забыв про десятки пар любопытных глаз в зале.

— Ты выглядишь счастливой, — заметил Лиам.

— Встречи с семьей положительно влияют на самочувствие, — она сделала большой глоток вина. — Особенно такие встречи.

— Вот как ты заговорила.

— О чем ты?

— Ты никогда не жаждала встречи с ним, правда ведь? — произнес Лиам, наклонив голову. — Но именно сейчас ты решилась. Потому что захотела восполнить потерю. Заменить свое разбитое сердце новым. Только сейчас ты почувствовала, что родная кровь зовет тебя.

— Почувствовала.

— А ты и не отрицаешь.

— А ты всегда все говоришь в лоб, — невесело отозвалась Лета.

— Конечно. Зачем обманываться всякими речевыми выкрутасами, тратя на это драгоценное время.

— Все, что ты сказал о моем приезде, я знала без тебя.

— Ты уже сказала ему?

— Еще нет.

— Тянешь?

— Он выглядит счастливее, чем я, — сказала Лета, выцепив взглядом Дометриана из толпы, который был слишком увлечен разговором, чтобы заметить, что она смотрела на него. — Не хочу омрачать его мысли тем, что я скоро снова покину его.

— Такая заботливая дочь.

— Я такой и должна быть. Ты достал яд?

— Эти змеи, eryphta,водятся только в пустынях Секиры. Кентавры почти всех истребили, делая из их шкур и костей украшения. Такой яд на вес золота, и даже в Сфенетре его непросто найти. Нужно время.

— Ускорь своих агентов.

— Ты чего такая нетерпеливая? Наслаждайся тем, что происходит вокруг. Этот праздник — в твою честь, — Лиам сделал вид, что поднимает невидимый кубок в своей руке.

— Как только увижу последний вздох Милована Свартруда.

Эльф цокнул языком.

— Это скучно, — изрек он. — Нельзя постоянно думать о мести. Это вредит здоровью.

Лета издала что-то вроде фырканья.

— Кстати, мне придется вернуться на острова, — сообщил Лиам после небольшой паузы. — Видишь ли, моя помощь пришлась кстати, и наш царь хочет получать ее и дальше. Так, в принципе, и должно быть. Мы эльфы, кому, как не нам, прикладывать руку к уничтожению Катэля. Но, боюсь, лутарийцы или маги Сапфирового Оплота оттяпают все себе.

— А что маги Грэтиэна?

— Megi de Rour, Придворные чародеи? Они… — он выдохнул. — Они мало хотят вмешиваться в это дело. В Оплоте есть много таких, кто считает своим долгом спасать мир ежечасно, но чародеи Грэтиэна не такие. Они будут скорее оказывать стороннюю помощь, разгадывая сложные случаи или же консультируя. В бой они не полезут.

Эльф посмотрел на гостей, старавшихся делать вид, что они не замечают их с Летой, а занимаются своими делами, пьют, едят, беседуют, но наблюдая за эльфом и девушкой невзначай. Любопытство… Какая она, почему она такая, откуда она знает начальника королевской разведки Грэтиэна… Лиам их в этом не винил. Он смотрел на Лету, укрытую белым, как снег, платьем и переливавшимися, будто под лучами солнца, украшениями, думая, что только он из всех здесь присутствующих видел ее другой. Почти сломленной, разбитой, отчаявшейся…. Была она такой или вновь обретшей надежду и веру, она была прекрасна. Всегда.

— Айнелет?

— Да?

— Когда я отдам тебе яд, ты ведь сразу отправишься искать Милована?

— Разумеется.

— Твоя нога может не выдержать падения или удара. А я не смогу быть рядом, чтобы помочь, — сказал он. — Мне придется отбыть на Пирин`ан Дарос.

— Тогда надейся, что Милован к тому моменту будет все еще прозябать на островах, и мы вернемся туда вместе с тобой.

— Я бы этого очень хотел.