19-я жена - Дэвид Эберсхоф

— Во вторник. То есть если я все еще буду здесь. У меня работа в понедельник начинается, в Пасадине.

Том ничего не сказал, но человеку и не надо ничего говорить — и так видно, что ему больно. Через некоторое время он съехал на площадку для парковки. Вылез из машины и отошел на несколько ярдов в пустыню. Джонни выбежал вслед за ним и расстегнул молнию в нескольких ярдах от Тома. Он что-то говорил, глядя на Тома через плечо, не переставая болтал о чем-то, и тут налетел порыв ветра, вздув аркой струю его мочи. Джонни рассмеялся и продолжал говорить, потом стряхнул брызги и запрыгал к Тому, чтобы вместе с ним вернуться к машине. Рядом с Томом Джонни казался совсем маленьким, просто малыш, задравший мордочку вверх, чтобы взглянуть в глаза взрослому мужчине. Том пригладил ему волосы. Когда он убрал руку, хохолок на голове Джонни снова пружинкой подскочил вверх.

Джонни заснул и проспал всю оставшуюся дорогу. Том молчал. За десять минут до Сент-Джорджа мы на лету проскочили узкое ущелье реки Верджин-Ривер, и Том сказал:

— Я хочу, чтобы ты остался.

Я ничего не ответил. Ни слова. Когда мы въехали на парковку у «Малибу», Том произнес:

— Понятно.

Они с Джонни пошли плавать. Я остался в номере 112 с собаками и вошел онлайн, чтобы проверить тот сайт, о котором говорила мне Пятая. Оказалось, что эта страница — ресурс сообщества тех, кто так или иначе связан с полигамией. Я кликнул по ярлыку со словами «Если Нужна Помощь». Том оставил включенным канал «История», и, пока я читал веб-сайт, команда матросов готовилась запустить ракету с палубы линкора. Когда ракета была запущена, из ее хвоста вырвался шлейф бело-желтого дыма. Тут в комнату вошел Том, в плавках, с него стекала вода. Огонь от запуска ракеты сверкнул прямо ему в лицо. Он наблюдал ее полет, пока она не поразила цель, взорвав склад в пустыне.

— Я собирался пойти во флот. После колледжа, — сказал он. — Хотел стать адмиралом.

— Серьезно? Зачем?

— Хотел служить моей стране. Только оказалось, что я моей стране не нужен.

Он переоделся в сухое и лег на кровать.

— Что ты планируешь делать?

— Вернуться туда, — сказал я.

— В Калифорнию?

— Нет. В Месадейл.

— Хорошо.

— Я хотел сказать — прямо сейчас.

— Я еду с тобой.

— Нет. Ты остаешься с Джонни.

— Мы все поедем.

— Нет, вы останетесь здесь.

— Джордан?

— Что?

— Что ты ищешь?

Я попытался ответить, но слова не шли у меня с языка. Лежа на боку, опустив голову на согнутую руку, Том выглядел слишком чистым, чтобы оказаться частью моего непотребно запутанного мира.

— Я знаю, что ты сейчас думаешь, — проговорил он. — Ты думаешь, что мы почти не знаем друг друга. И это правда. Но ведь каждый с чего-то должен начать.

Я встал и раздвинул шторы. Они были золотистые и с подкладкой из плотного пластика. Джонни лежал на бетонной кромке бассейна и одной ногой постукивал по айподу Тома.

— Джордан, не нужно слишком много над всем этим раздумывать. Ты отговоришь себя от жизни.

— Том, это не про тебя.

— А я хочу, чтобы для тебя это стало про меня.

Потом, выезжая из Сент-Джорджа, я набрал номер, который дал мне Элтон:

— Это Джордан Скотт.

Молчание. Через некоторое время:

— Приезжай ко мне домой.

Ну вот. Мы с Пророком назначили свидание.

Я еще не доехал до Месадейла, а солнце уже садилось. Багровый шар, скатывающийся с неба. Пустыня пылала, все было пронизано разными оттенками красного. Последние двадцать миль я не видел на шоссе ни одной машины. Вот в этом и есть весь смысл пустыни: в одиночестве. Это — испытание. Испытание, чтобы понять, можешь ли ты выносить самого себя.

Я доехал до поворота. Последние отблески заката к этому времени уже угасли, и пустыня горевала под желтой луной. Свет моих фар скользил по затвердевшему грунту дороги, а пыль позади фургона высоко взметалась в черноту. Выше по дороге светились дома — зажглись белые и золотые огни в окнах и над дверями. Во многие ли двери стучались федералы, прежде чем отказались от поисков? Может, еще одна — и они нашли бы нужного им человека? И забрали бы Пророка? Предъявили обвинение? Посадили со строгим ограничением посещений, как мою мать? Почему же ФБР не может найти этого типа, если он приглашает меня к себе домой?

Вопросы ведут к новым вопросам. Ответы не становятся настоящими ответами. Загадки не разгадываются. Не в этом ли все дело? Не знаешь почти ничего. Принимаешь непознаваемое как конец повествования? Как конец существования?

Может быть.

Но если так, почему же я в глубине души верил, что уже близок к тому, чтобы выяснить, кто на самом деле застрелил моего отца и подвел мою мать под арест?

6 апреля 1868 года я сочеталась браком с Бригамом Янгом на тайной церемонии в Доме Облачений. Единственным свидетелем был старый Епископ, совершивший обряд. Всего несколько минут — и я стала миссис Янг.

Первой моей задачей в роли жены Пророка было сопровождать его в небольшую общину по ту сторону Долины, которую взбудоражила страшная трагедия. Несколькими днями ранее два мальчика — ни много ни мало два брата — утонули во вздувшейся от половодья реке. Мать мальчиков умоляла местного Епископа разъяснить ей происшедшее. Но ему не удалось утешить женщину в момент тяжкого горя. Его неспособность это сделать вызвала возмущение жителей, устроивших собрание, где они жаловались на Церковь, на Бригама и даже на то, что и на Бога нельзя положиться.

— Что ты скажешь этим людям? — спросила я Бригама, когда мы ехали на собрание общины.

— Я скажу им то, что знаю, — ответил он. — И о том, чего не знаю, — а не знаю я очень многого. Вот и все, что я могу сделать.

Нашему браку исполнился всего один час, а я почувствовала, что тронута его готовностью признаться мне в ограниченности своих возможностей. Бригам высунул голову в окно кареты, подставив лицо под ветерок. День был ясный и прохладный, послеполуденное солнце окрашивало снег на западных склонах гор в голубой, а на восточных — в золотисто-розовый цвет. Глядя на мужа, должна признаться, я испытывала к нему некоторую нежность, какую человек может питать к давнему, не очень близкому знакомому, сумевшему занять место в сердце просто в силу своего долгого присутствия.

Когда мы приблизились к месту назначения, тени от гор затемнили огромные участки долины и Бригам помрачнел.

— Я читал докладную, — сказал он, уставясь взором в пустое пространство перед собою. — Оба мальчика какое-то время боролись с потоком. Их мать видела, как они ухватились за ветку. Она хотела сама броситься в воду, но ее удержала сестра. Правильно ли она сделала? Был ли хоть один шанс спасти мальчиков? Я не виню этих людей за то, что они ищут ответа.