Скифы пируют на закате - Михаил Ахманов

– До лешего мне этот Страж… Я что хочешь и без этой хренотени включу… – пробормотал дядя Коля, устраиваясь поудобней на сиденье. – Лишь бы и меня не замели, до десяти-то чясов!

– Не заметут. – Куратор похлопал его по плечу. – Кому ты нужен, старый пень! А померещится что плохое, сигналь сразу и деру давай. Вот так!

Он повернулся, махнул рукой Самураю и Сентябрю. Этим, как и группе Сингапура, ничего напоминать не требовалось: каждый знал и место свое, и назначение. Сингапуровой тройке надлежало Двинуться в путь через полчаса и ехать открыто, на машине, в полной готовности к контакту. Сарагоса же собирался пройтись вдоль дорожки густым сосняком и поглядеть, кто да где поджидает журналиста Синельникова сотоварищи. Классический расклад: группа первого удара, группа прикрытия и Снайпер со своей винтовкой – козырной туз в рукаве… Туз да еще джокер – сюрпризец, приберегаемый до поры до времени у Дорджи в рюкзаке…

В этом тактическом построении нашлось место и дяде Коле, игравшему на первых порах роль тревожного звоночка. Поход мог закончиться разгромом, и тогда посланный «механиком» сигнал воспринимался как команда к эвакуации. План ее был весьма прост и состоял из одной-единственной директивы, предусматривавшей спасение объекта Д. Куратор не сомневался, что она будет исполнена в точности, и еще он знал, что люди Винтера не станут ждать ни дядю Колю, ни его самого, ни выбравшихся из передряги агентов. Это казалось ему вполне справедливым: когда в доме пожар, спасают главные ценности.

Он двигался в середине цепи, с привычной сноровкой выбирая поросшие мягким мхом прогалины, бесшумно перекатываясь с пятки на носок, перемещаясь от ствола к стволу. Самурай шел левее, шагов на двадцать впереди, Сентябрь – сзади. От дороги их отделяло метров сто. Лес был густым, диковатым – сосны золотистыми колоннами тянулись вверх, над темными разлапистыми елями лиственным водопадом мерцали кроны берез и осин, кое-где попадался малинник с начинавшими розоветь ягодами.

Оба спутника Сарагосы, люди умелые, сноровистые, продвигались вперед неслышно и быстро, как бы подтверждая его размышления о дарованных им Богом талантах. Разумеется, он мог задействовать в этой операции сто или двести человек – шума было бы не в пример больше, а толку – меньше. Скорее всего никакого: те, желавшие поглядеть на журналиста Синельникова, просто ушли бы, скрылись, опять канули бы в туман.

Но имелись и друг??е возражения против крупномасштабной облавы. Даже самый умелый боец, разведчик и следопыт теряется, сталкиваясь с неведомым; шок встречи с чужими и зловещими существами не способен вызвать ничего, кроме паники. Легко сразить сотое чудище, думал куратор, куда трудней справиться с первым, превозмогая неуверенность и страх. Его люди уже прошли эту школу – в Зарослях, в Ронтаре и Сафари, в Эгонде и Шшане и в других фэнтриэлах, напоминавших чистилище или рай. Пусть в Мире Снов, но они встречались с чужаками и не испытывали теперь ни ужаса, ни особого любопытства.

Самурай остановился и поднял руку. Они достигли опушки. За полосой молодого ельника лежала обширная прогалина с холмом в дальнем конце, до которого было метров двести. Дорожка почти терялась среди трав и цветов, однако Сарагоса, приглядевшись, все же различил колею – двойной след примятых стеблей и сбитых ромашечных головок. Колея вела к новенькому бревенчатому срубу с островерхой крышей, торчавшему посреди зеленого склона; задняя часть его не просматривалась, но дом словно бы выпирал из земли, напоминая преддверие некоего огромного погреба или подвала, скрывавшегося под холмом. Вдоль фасада шла открытая веранда или крыльцо на деревянных столбиках, справа и слева были еще какие-то строения – сарайчики да летняя кухня с выведенной наружу металлической трубой.

На крыльце стояли четверо – крохотные фигурки, темные черточки на фоне свежеошкуренных бревен. Сарагоса протянул руку, прищелкнул пальцами:

– Бинокль!

Бинокль хранился у Сентября – современная армейская штучка с особым покрытием на линзах, не дающим отблеска. Веранда и четыре фигурки на ней будто гигантским прыжком подскочили к куратору. Не торопясь, он осмотрел все: лица мужчин – не слишком приятные, однако без застывшего оловянного взгляда; их пустые руки и потрепанную одежонку, на которой не оттопыривался ни один карман; бревенчатую стенку без окон, с одной дверью; пол веранды – чистый и абсолютно пустой.

Оружия – ни следа… И люди как люди… Разве что рожами не вышли: у одного на щеке жуткий шрам (может, Догалов приятель? – мелькнуло у Сарагосы), у другого проломлена переносица, да и/остальные не без убытка… На пришельцев никак не похожи, скорее уж на мужичков у пивного ларька, которых куратор разглядывал по семь раз за день. Но ларька здесь не было; были холм и бревенчатый сруб, затерянные в карельских лесах, было крыльцо и выстроившиеся на нем четыре фигурки, была тишина и тревожное, будоражившее нервы ожидание.

Сарагоса перевел взгляд на опушку по другую сторону поляны. Такой же ельник да сосняк… и Снайпер, козырной туз, затаившийся средь зеленых ветвей… Живой ли? Он коснулся висевшей на поясе рации и тут же отдернул руку. Сам предупреждал: как вылезли из машины, про рации забыть!

– Наши едут, – негромко произнес Сентябрь, глядя на выползавший из-за деревьев слидер.

– Рассредоточиться, выбрать цель и слушать мою команду, – приказал куратор, вешая бинокль на шею. – Дорджи, выдай-ка нам по шесть сюрпризов… – Получив «сюрпризы» и рассовав их по карманам, он вскинул «АКД». – Ну, парни, пошли!

Самурай, как и прежде, оттянулся влево, Сентябрь – вправо. Оба выбрали позиции, застыли, сгорбились, сжимая автоматы в руках, словно два молотобойца, готовые обрушить на веранду свинцовый шквал. Слидер двигался к ней, мерно урча и подминая траву широкими шинами. Утреннее солнце отражалось в его кургузом сером капоте, поблескивавшем издалека серебристым зеркальцем. Сарагоса бросил взгляд на часы: было восемь пятьдесят восемь. Еще минута-другая, еще сотня метров – и «Форест» окажется у самого крылечка… Только выйдет из него не журналист Синельников, не Август Мозель, не Пал Нилыч Ивахнов и даже не куратор звена С… Выйдут три бойца с «шершнями» да лазерами, возьмут шушеру на веранде под прицел, поговорят, прикроют затаившихся в лесу. Ну, а потом…

От слидера до крыльца оставалось с полсотни шагов, когда ожидавшие, словно по команде, одинаковым движением вытянули вперед правые руки. Казалось, перед капотом «Фореста» лопнул гигантский незримый пузырь; налетел вихрь, ударил в сосновые кроны над головой куратора, словно лезвием ятагана ссек ветки да хвою. Был он невидимым и ледяным, и только по волне холода, окатившей плечи и спину, да вдруг навалившейся тяжести Сарагоса смог ощутить присутствие чего-то материального, вещественного и смертельно опасного. Он вскинул автомат, пытаясь словить на мушку одну из застывших темных фигур и понимая уже, что операция пошла ко всем чертям. Не будет ни прикрытия, ни разговоров… Только огромная бритва из льда, что сейчас пройдется по опушке, скашивая кусты, деревья да затаившихся под ненадежным прикрытием людей…

«Слидер! – мелькнуло у него в голове. – Что с парнями в слидере?»