Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

Сутки или двое спустя Евгений дал американской телекомпании CNN интервью, в котором заявил, что выступать в личном турнире его заставила федерация. Когда журналисты попросили одного из руководителей российской делегации прокомментировать это высказывание, тот ответил, что перед командой стоят гораздо более важные задачи, нежели участие в пиар-компании Евгения Плющенко. Ну а потом к фигуристу окончательно потеряли интерес все остальные.

Незадолго до начала женского турнира ко мне подошел известный в журналистских кругах обозреватель фигурного катания из Чикаго Фил Херш. «Скажи, – попросил он, – что означает для России олимпийский успех Юлии Липницкой? Могу ли я написать, что, если она выиграет личный турнир, это можно будет сравнить со значимостью олимпийской хоккейной победы канадцев – для Канады?»

Пятнадцатилетняя дебютантка произвела в Сочи фурор. В командном турнире она блистательно откатала обе программы, дважды показав лучший результат, и о «Девочке в красном пальто» заговорили как об одной из претенденток на личное золото Игр. Причем заговорили все: слишком стремительным получился прорыв. Предыдущий сезон сложился для спортсменки неудачно – она большей частью боролась с травмами, и никому вообще не могло тогда прийти в голову, что Юля сумеет пробиться в состав олимпийской команды. Великолепное выступление сначала на чемпионате России, а затем – на чемпионате Европы, где фигуристка завоевала свое первое взрослое золото, поменяло все: на Игры в Сочи Липницкая ехала уже фаворитом.

Примерно таким же образом в 1998-м на Играх в Нагано во взрослой компании появилась крошечная в сравнении с фаворитами Тара Липински. Девочка из простой и не бог весть какой состоятельной американской семьи, которая уже в четыре года сооружала в детской комнате импровизированный пьедестал почета из пустых картонных коробок и упорно карабкалась на верхнюю ступень – постоять. Разве кто-нибудь мог тогда предположить, что спустя шестнадцать лет светловолосая русская девочка с созвучной фамилией, родившаяся в год той самой Олимпиады в Нагано, будет сидеть на пресс-конференции, сжимая в кулаке свою первую взрослую золотую медаль, и рассказывать:

– Я когда была маленькая… Но это глупая история… У нас в квартире была двухэтажная кровать, и я все время стояла или сидела на втором этаже, представляла, что я на Олимпиаде, и пела гимн. Почему-то знала, что обязательно буду на Олимпиаде…

Ну а в Сочи я ответила Хершу, что человечеству – не важно, о России или об Америке идет речь, – всегда было свойственно любить сюжеты жестоких сказок, в которых маленький мальчик или маленькая девочка борется со злыми силами и неизменно их побеждает. Вот и Липницкую, после ее неожиданного триумфа в командном турнире и потрясающих, берущих за душу программ, российские болельщики стали воспринимать как маленького бесстрашного воина, призванного спасти олимпийскую честь огромной страны.

* * *

Золотая командная сказка Липницкой, как это часто бывает в спорте, имела и другую сторону – достаточно горькую. Вплоть до января все были уверены в том, что в командном турнире выступит не Юля, а Аделина Сотникова – девочка, ставшая первопроходцем российского женского катания в очень многих вещах. В сложности программ, которую она сумела сохранить, невзирая ни на какие проблемы взросления. В завоеванном после семи безмедальных чемпионатов титуле вице-чемпионки Европы. В ошеломительно высокой планке требований, предъявляемых к самой себе. Во многих своих интервью Сотникова признавалась, что фигурное катание для нее отнюдь не увлечение, а работа. И делать эту работу она должна хорошо, поскольку от этого напрямую зависит возможность лечить младшую сестру – Маша родилась с тяжелым врожденным заболеванием. Ей постоянно требовались очень дорогостоящие операции в Германии, причем врачи с самого начала предупредили семью, что не могут сказать, сколько еще раз девочке придется ложиться на операционный стол. Просто об этом знали немногие.

Периодически читая в Интернете рассуждения болельщиков о том, что Сотникова чрезмерно задавлена ответственностью, и что у нее слишком слабая нервная система, чтобы добиваться серьезных успехов, я каждый раз мысленно задавала критикам вопрос: «А что чувствовали бы вы сами, ежеминутно думая о том, что от точности выполняемой работы напрямую зависит жизнь самого близкого и самого любимого в целом мире человека?»

Каждый раз видя Аделину на соревнованиях, я почему-то вспоминала рассказ спортсменки про кошку. Про то, что кошка все дерет, и нет никакой возможности привезти ее в служебную квартиру. Из-за этого семье приходится жить на два дома. В одном – возле катка – живет фигуристка с мамой, в другом – на противоположном конце Москвы – остались папа и сестренка. Ну и кошка, разумеется.

– Как ее в служебную квартиру привезти? – совершенно по-взрослому рассуждала вслух четырнадцатилетняя тогда Аделина. – Потом же за испорченную мебель платить придется, никаких денег не хватит…

Командная олимпийская медаль могла стать для спортсменки не только заветным титулом, но достаточно солидным финансовым подспорьем – об этом никогда не было принято говорить вслух, но между собой все прекрасно понимали: в командном турнире Россия будет бороться за золото. В худшем случае – за серебро. Поэтому борьба за место в команде (особенно между теми, кто не слишком мог рассчитывать на индивидуальную медаль) велась совершенно нешуточная. Участие в этом турнире Сотниковой не ставилось под сомнение до последнего. Но за три недели до Игр случился чемпионат Европы и блистательное выступление пятнадцатилетней дебютантки, после которого было принято убийственное для Аделины решение: представлять страну в командном турнире в обеих программах будет Липницкая.

Узнав о том, что места в командном турнире ей не нашлось, Сотникова прорыдала несколько часов. На чемпионате Европы в Будапеште спортсменка искренне радовалась тому, что дважды – в короткой и произвольной программах – сумела откататься без ошибок, и даже сказала, что ей совершенно не важен цвет медали. Мол, ну и что, что она – серебряная? Это ведь не главное. Куда важнее, что за три недели до олимпийского старта все наконец начало получаться так, как хочется.

Но вышло так, что сам прокат очень быстро забылся. И принципиальным для того, кто принимал решение по составу олимпийской команды, стала как раз разница в цвете медалей, сломавшая фигуристке всю ее не столь длинную спортивную жизнь. Так, по крайней мере, до начала личных соревнований, вслух жалея Сотникову, считали очень многие люди.

Причина командных рокировок выяснилась, как это часто бывает, случайно. В день женского личного финала – уже после того как в короткой программе на достаточно уверенном для себя прыжке упала Липницкая, потеряв какие бы то ни было шансы продолжать бороться за золото, для достаточно ограниченной компании журналистов в Сочи была организована встреча с министром российского спорта Виталием Мутко. Формат был стандартным: вначале задавались вопросы общего плана, затем каждый из журналистов мог задать спикеру ряд узкопрофильных вопросов по своему виду спорта. Я и поинтересовалась у собеседника: зачем нужно было нагружать дебютантку Игр в командном турнире до такой степени, что ей не хватило сил на главное выступление?