Корсар и роза - Звева Казати Модиньяни

— Ты выглядишь божественно, Лена, — растроганно заметил Тоньино.

— Что ты сделал со своим лицом? — спросила она с любопытством.

— Это называется пластической хирургией. В Америке научились восстанавливать лица, изувеченные похуже моего. Нельзя сказать, что они сделали меня писаным красавцем, но все же лучше, чем раньше было, — объяснил он.

— Ты отлично выглядишь, и я рада вновь тебя увидеть, — улыбнулась Лена.

— А я уж и надеяться перестал. Писал тебе два года назад, но ты мне так и не ответила.

— Я еще не была готова к встрече с тобой, — принялась оправдываться Лена. — А теперь вот пытаюсь навести порядок в собственных мыслях. Это были нелегкие годы. Война, дети, потом еще много всего разного…

— Спартак знает о нашей встрече? — внезапно перебил ее Тоньино.

— Пока еще нет. Но если для тебя это важно, могу ему сообщить.

— Если только прошедшие годы его не слишком изменили, я полагаю, он не придет в восторг, — покачал головой Антонио.

Странная пара — некрасивый мужчина и ослепительно прекрасная женщина — привлекла к себе всеобщее внимание. Посетители бара глазели на них, не скрывая своего любопытства, и эти досужие взгляды раздражали обоих. Тоньино готов был предложить ей отправиться к нему домой, а Лена уже открыла было рот, чтобы пригласить его к себе в номер, но оба понимали, что слишком интимная обстановка им ни к чему.

— Давай пойдем в ресторан и поищем самый укромный столик, — предложила Лена. — Так мы хоть сможем спокойно поболтать. Я хочу знать о тебе все.

Это был бесконечно долгий и прекрасный вечер. Им было о чем поговорить. Они с нежной грустью вспомнили прошлое и подробно обсудили богатое разнообразными возможностями настоящее. Тоньино стал крупнейшим промышленником. В Италии один за другим возникали коммерческие центры, торговавшие быстрозамороженными пищевыми продуктами компании «Ленагель», принадлежавшей Антонио Мизерокки.

— Мой муж знает, что ты «обессмертил» мое имя в своей торговой марке? — спросила Лена.

— Не просто знает, мне кажется, он был страшно польщен, — сказал Антонио.

— Ты никогда мне раньше об этом не говорил, — удивилась она.

— Я тебе много чего не говорил. Например, о том, что в значительной мере обязан именно ему своим успехом, — принялся рассказывать Тоньино. — Когда я приехал в Штаты, мне пришел на помощь его друг, старый нотариус Беллерио. Моя мать умерла у него в доме, пока я работал в Канаде. А когда я вернулся в Италию, в сорок восьмом, твой муж меня познакомил с нужными людьми и помог открыть собственное дело.

— Спартак все это сделал для тебя? — Лена не верила своим ушам.

— Ты и вправду этого не знала?

— Тоньино, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за то, что ты мне все это рассказал. Честно говоря, в последнее время я на Спартака немного сердита, — призналась Лена.

— Такой уж он человек. Умеет наживать себе врагов. Но мне кажется, я его понял. Его обуревает жажда обладания. Это демон, не дающий ему покоя. Он скупил бы весь мир, если бы мог. Он, как ребенок, хватается за все, на что падает его взгляд.

— Это касается и женщин, — едва слышно прошептала Лена.

— Он хочет обеспечить себе бессмертие. Это действительно так, можешь мне поверить. «Что куплено, то нажито»: Спартак всегда так говорит.

Они долго говорили о Спартаке. За один вечер, проведенный в обществе Антонио, Лена больше узнала и поняла о своем втором муже, чем за все годы совместной жизни с ним. Теперь она решила, что готова вернуться домой и простить его.

Лена познакомилась с Джулиано в аптечном магазинчике в Котиньоле.

Финни заболела, и врач прописал ей кое-какие лекарства. Лена положила рецепт на прилавок и несколько раз позвонила в колокольчик, потому что в лавке никого не было. Ей нравилась обстановка старой аптеки, почти не изменившаяся за долгие годы: старинные полки резного дуба с высеченными на торцах латинскими надписями, большие разноцветные керамические банки, издавна красовавшиеся поверх аптечных шкафов. Одна и та же семья владела аптекой на протяжении нескольких поколений. Доктор Альчиде Серандреи, заправлявший ею в настоящее время, был старомодным аптекарем. В своей лаборатории он готовил настойки, отвары, сыворотки, мази и пилюли, используя не только знания, усвоенные в университете Павии, но и уроки, полученные от отца и деда. Альчиде был членом большой семьи. По традиции женщины в этой семье выходили замуж за врачей, а мужчины становились фармацевтами и открывали аптеки в разных городах Романьи. У самого Альчиде было семеро детей. Все его сыновья, разумеется, учились в Павии, на факультете фармакологии.

На звонок вышел молодой человек несколько рассеянного вида с книжкой в руках.

— Что угодно синьоре? — осведомился он с профессиональной деловитостью, но почти тотчас же узнал Лену и приветливо улыбнулся ей.

— А доктора нет? — спросила она.

— Папа сегодня с утра уехал в Равенну, — пояснил юноша. — Меня зовут Джулиано, самый младший сын, — шутливо представился он. — А вы — синьора Рангони. Я вас знаю.

— Правда? Не припомню, чтоб я когда-нибудь тебя видела до сегодняшнего дня, — удивилась Лена.

У нее была фотографическая память на лица.

— А я вас помню. Я вас помню еще с тех пор, когда был маленьким и помогал папе, стоя за прилавком. Я с вас глаз не сводил. Из всех наших посетительниц вы были самой красивой.

— Спасибо, ты очень любезен, — улыбнулась Лена. — И все же я никак не могу тебя вспомнить.

— Это естественно. Я мало здесь бывал. Учился в гимназии, а потом в лицее в Швейцарии, ну, а на каникулы родители посылали меня в Англию.

— Верно, выговор у тебя не здешний, — кивнула Лена. — А чем ты теперь занимаешься? — Ей стало по-настоящему интересно.

— Поступил на фармакологический факультет, но особых успехов не добился. За год даже экзамен не сдал. Хотел съездить на каникулы в Калифорнию, но папа снял меня с довольствия. Придется провести лето в Котиньоле, — с комической скорбью вздохнул паренек.

— Значит, ты взял академический отпуск? Отбудешь несколько месяцев исправительных работ, а в октябре опять вернешься к занятиям. — Устами Лены заговорил материнский опыт и здравый смысл. — Моя дочь Миранда этим летом тоже отбывает наказание. У нее «хвосты» по двум предметам, и муж решил, что она ни дня не проведет на море, — объяснила она.

— Я иногда проезжаю мимо вашего сада на велосипеде и вижу вас с дочерью. Она симпатичная. Очень приятно было с вами поговорить.

Лена заглянула в улыбающиеся голубые глаза и отметила, что их веселое выражение не вяжется с горькой, совсем не детской складкой у рта. У него были высокие скулы, решительный нос, бронзовая от солнца кожа, спортивная фигура. Он показался ей славным парнем. И ему явно очень хотелось пообщаться.