Мир в XVIII веке - Сергей Яковлевич Карп

гораздо ближе к трактовке «цивилизации» как «куртуазности» или «благопристойности», вышедшей из недр придворной культуры.

Понятие «цивилизации» выражало идею процесса и несло в себе политический и воспитательный подтекст. Этот подтекст мы находим в сочинениях авторов-иезуитов, в частности в их программе «приобщения дикарей к цивилизованной жизни» (reductio ad vitam civilem). Он обнаруживается и у Юма, который использовал термины «civility» и «refine» в «Истории Англии» (1762). Это же значение можно найти и у Вольтера в «Истории Российской империи при Петре Великом» (1759–1763). Немецкий термин «Kultur» также подразумевал ускоренное движение истории, трансформацию обществ и культур, определенный потенциал человечества, который мог быть развит благодаря воздействию Просвещения. Он разом включал в себя и сам процесс цивилизации, и его политические, социальные и педагогические импликации, и его результат, т. е. достижение более высокого, просвещенного уровня политики, общества и культуры.

По всей видимости, существительное «цивилизация» в его новом значении впервые прозвучало в 1757 г. в «Трактате о населении» маркиза Виктора Рикети де Мирабо. «Словарь Треву» издания 1771 г. в числе прочих характеристик «цивилизации» привел и слова Мирабо: «Религия, бесспорно, есть главная и наиболее полезная узда для человечества; это оплот цивилизации; она проповедует братство и постоянно напоминает нам о нем, она смягчает наши сердца». Привязка термина «цивилизация» к религии отражала привычное использование глагола «цивилизовать» в контексте распространения христианства, особенно характерное для сочинений иезуитов. Вводя новое понятие в оборот, Мирабо не дал ему строгого определения, но в его словах отразилось понимание «цивилизации» как процесса. В них звучала метафора становления (подчеркнутая словом «оплот»), а также подразумевалось, что «цивилизация» может быть преподана и что она тесно связана с моральными ценностями. Таким образом, эта трактовка содержала в зародыше три составляющие, которые в дальнейшем определили семантический масштаб слова: историческую, характеризуемую понятиями «прогресса» и «эволюции»; антропологическую, относящуюся ко всей материальной и духовной деятельности человека; воспитательную, ориентированную на целенаправленное совершенствование индивида, общества и человечества в целом.

«Цивилизация» России

Важным этапом выработки нового содержания понятия «цивилизация» стала развернувшаяся во Франции в 1760-х годах дискуссия о путях развития России. Вольтер в «Истории Российской империи» доказывал, что Петр I титаническим усилием воли вырвал свою страну из пут варварства и повел ее по пути прогресса. Руссо в «Общественном договоре» (1762), напротив, упрекал Петра в том, что тот хотел «сделать из своих подданных немцев, англичан, тогда как следовало для начала сделать из них русских». Интерес к этой теме стимулировали стремительный рост влияния Российской империи в мировой политике, а также инициативы петербургского двора по привлечению в страну иностранных колонистов, отразившиеся в манифестах Екатерины II 1762 и 1763 гг.

Видимо, первым, кто перенес на бумагу слова «цивилизация России», стал аббат Никола Бодо, физиократ, издатель газеты «Эфемериды гражданина» (1765–1772). Он сформулировал свою концепцию в четырех статьях, опубликованных в сентябре 1766 г. Применительно к России Бодо рассматривал цивилизацию не столько как исторический процесс, сколько как политический проект, который предстояло поэтапно воплотить в жизнь российским властям. В этом проекте, нацеленном на то, чтобы привести нацию от рабства к свободе, и подразумевавшем в конечном счете отмену крепостного права (рабства), экономическое и социальное развитие общества, а также формирование свободного класса торговцев и ремесленников, важное место занимала колонизация с опорой на иностранцев. Несколько лет спустя эти размышления Бодо развил Дидро в небольшом фрагменте «О России» (1772), предназначавшемся для «Литературной корреспонденции» Гримма. В «Философских, исторических и прочих заметках различного содержания для Е.И.В. Екатерины II» (1773) и в «Замечаниях на “Наказ”» (1774) Дидро, не отказываясь окончательно от идеи «цивилизации-проекта», тем не менее обратился к идее «цивилизации-процесса». Критическое переосмысление екатерининской политики подтолкнуло его к восприятию цивилизации как медленной социальной эволюции. После возвращения из Петербурга (1774) он связывал свои надежды на приобщение России к европейской цивилизации не столько с личностью императрицы, сколько с долгим и сложным процессом распространения и укоренения в стране принципов свободы и собственности, при становлении и развитии третьего сословия, воспроизводящегося на протяжении многих поколений.

Эволюция понятия

В работе «Древность, разоблаченная своими обычаями» (1768) Никола Антуан Буланже соотнес слово «цивилизация» с противопоставлением «дикого» и «цивилизованного состояния»: «Когда народ дикарей оказывается цивилизован, не следует давать ему постоянные и незыблемые законы и тем самым останавливать действие этой цивилизации: надо заставить его смотреть на законодательство, которым его наделяют, как на продолжающуюся цивилизацию». Кондорсе, Рейналь и Дидро во Франции, Томас Пейн в Соединенных Штатах, Георг Форстер, Вильгельм фон Гумбольдт и Иоганн Готфрид Гердер в Германии придали фундаментальной идее, связанной с понятием «цивилизация», философско-исторический масштаб. Кондорсе в своем «Эскизе исторической картины прогресса человеческого разума» (1795) различал десять эпох эволюции человечества, соответствующих десяти «уровням цивилизации» — от «племен», «дикарей» и «варваров» до эпохи Просвещения, которая началась с Декарта и привела к «образованию Французской республики». Десятая и последняя эпоха — образ эгалитарного общества будущего, которое должно родиться на последней стадии цивилизации. По мнению Кондорсе, французы и американцы подошли к этому ближе, чем остальные народы: «Наши надежды на будущее состояние человеческого рода могут быть сведены к трем важным положениям: уничтожение неравенства между нациями, прогресс равенства между различными классами, наконец, действительное совершенствование человека. Смогут ли остальные народы приблизиться к состоянию цивилизации, которого достигли наиболее просвещенные, наиболее свободные, наиболее освобожденные от предрассудков нации — французы и англо-американцы? Сможет ли постепенно исчезнуть та пропасть, которая отделяет последних от порабощенности народов, живущих под гнетом королей, от варварства африканских племен, от невежества?»

В первом издании «Философской и политической истории учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях» (1770) о «цивилизации» ничего не говорилось. Но в изданиях 1774 и 1780 гг. Дидро и Рейналь включили термины «цивилизация» и «цивилизованный» (слово «civilise» употреблялось параллельно со словом «police») в широкие размышления о европейской заморской экспансии от первых путешествий португальских мореплавателей XV в. до американской революции. Эти термины, тесно связанные с понятиями «прогресса» и «просвещения», отражали осознание особой роли Европы в истории человечества — роли, приобретенной благодаря развитию торговли и промышленности, становлению третьего сословия, изобретению книгопечатания и в конечном счете развитию искусств и наук. Помимо политической нагрузки, особенно заметной в главах о России, эти термины несли в себе признание потенциальной универсальности социокультурного процесса, главным двигателем которого авторы считали торговлю и промышленность, а также генезис трудолюбивого среднего класса как основы экономики. В то же время проекция понятия «цивилизация» на ход истории высветила в «Истории обеих Индий» противоречие между идеологией Просвещения и колониальной реальностью, между претензией Европы на просветительскую