Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

— Договоримся. Он, кстати, уверен, что убил тебя.

Семен задумался.

— Тогда нам он больше не интересен, — решил он. — Твоя головная боль.

Я кивнул и предложил:

— Пива?

— Дел полно, — отказался Лымарь, нахлобучил на голову шапку и направился на выход, на ходу застегивая тулуп.

— Семен! — окликнул я его. — Тоже на таблетках сидишь?

Охранник химика обернулся и криво усмехнулся.

— Это ты — тоже, — сказал он и вышел за дверь.

Я стянул с левого запястья «Омегу» и принялся перебирать пальцами металлический браслет. Образ действий Виктора Петровича складывался вполне определенный, и это порождало ряд вопросов. Например, не может ли он вылечить меня раз и навсегда? Вдруг ему просто удобней снабжать нужного человека пилюлями на постоянной основе? Или я сам ошибочно сформулировал свои пожелания в самом начале сотрудничества? Быть может, стоит сходить в госпиталь и переговорить с заведующим отделением? Как-то меня достало каждое утро таблетки глотать. Зависимость — это плохо.

Вскоре зашли трое торговцев с Красного проспекта, пить не стали, попросили яичницу и чай. Вид у них был откровенно помятым, длинные праздники мало для кого без последствий проходят.

Время от времени я посматривал на часы, но Николай попросил не закрывать бар до упора, поэтому решил выждать до полудня. А там прыгну в новый пикап и рвану на Торговый Пятачок. А может, даже раньше выеду, погода сегодня совсем не радует. Уж даже не знаю, плохо это для нашей задумки или хорошо…

Но планы на то и планы, чтобы лететь псу под хвост, не так ли?

Без четверти двенадцать в бар прошел высокий, мощного сложения дядька лет шестидесяти на вид — тот самый, что встретил нас с Кузьминком в лаборатории. Начальник особого отдела, так?

— Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, — поздоровался он со мной, подходя к стойке.

Я замялся.

— Здравствуйте…

— Виктор Борисович меня зовут, — представился особист. — Мы встречались на промзоне.

— Да, помню. Просто имя-отчество запамятовал…

— Казанцев Виктор Борисович, — повторил начальник особого отдела и спросил: — Не сильно вас отвлекаю?

Я обвел рукой пустой зал.

— Ну мало ли, — улыбнулся Виктор Борисович. — Нальете пива? По-вашему как, не слишком рано?

— Для пива никогда не рано, — ответил я и взял чистый бокал, чувствуя неуютную неуверенность. — Осталось только светлое.

— Давайте.

Я накачал пива и передвинул бокал посетителю. Казанцев обхватил его мощными ладонями, но пить не стал и поинтересовался:

— Вы, кстати, помните Игоря Данииловича? Наш логист, мы еще его в кабинет вызывали?

— Логист? — наморщил я лоб в притворном замешательстве. — А! Который план вывоза отходов принес? Да, помню. А что?

— Пропал он, — сообщил Виктор Борисович и отпил пива. — О! Отлично пиво! А я все больше «ключевское» употребляю.

— Хорошее пиво, — подтвердил я, с напряжением ожидая продолжения разговора. — Но у меня лучше.

— Скорее — другое.

— И это тоже. — Я перевел дух, немного успокоился и напомнил: — Так что с вашим логистом?

— Логист пропал. — Казанцев перехватил мой взгляд на лежавшие на стойке часы и спросил: — Куда-то торопитесь?

— До двенадцати не пью, — пожал я плечами, нацепляя браслет «Омеги» на запястье. — Так я не понял, вы питейные заведения в поисках сотрудника обходите?

— Нет, просто ваше пиво попробовать решил, — улыбнулся Виктор Борисович. — А логиста вспомнил, потому как мыслям свойственно материализовываться. С одним поговорю, с другим — вот и объявится человек.

— Интересная теория, — улыбнулся я, поймал себя на том, что вновь взглянул на часы, и достал из-под прилавка бутыль с самогоном. Налил полрюмки, выпил, шумно выдохнул и объявил: — Полдень!

Казанцев допил пиво и полез за бумажником:

— Сколько с меня?

— Рубль.

— Серьезные расценки.

— Авторская работа.

— Логично.

Начальник особого отдела расплатился, надел шапку и направился на выход.

— Всего доброго! — попрощался он.

— Всего доброго, — запоздалым эхом отозвался я, а когда за посетителем захлопнулась дверь, не утерпел и вновь наполнил рюмку самогоном.

Вот интересно, он что-то подозревает или просто наугад заглянул?

Вопрос, блин, на миллион!

Время поджимало, но я загадал выждать пять минут и не прогадал: вскоре вновь распахнулась дверь; это вернулся Казанцев.

Он смерил меня внимательным взглядом — врасплох застать хотел? — и улыбнулся:

— Вот что подумал: а вы на вынос пиво отпускаете? Взял бы литр.

Я вынес из подсобки новую ПЭТ-бутыль, начал наполнять ее и объявил цену:

— Два двадцать с вас.

— Два двадцать? — усмехнулся Казанцев. — Как колбаса?

— Вроде того, — вежливо улыбнулся я шутке.

Начальник особого отдела расплатился, забрал пиво и покинул бар. Я не утерпел и подошел к окну. Заиндевелое стекло не помешало увидеть, как с парковки отъехал «хантер» с мигалкой на крыше.

За баром вполне могли наблюдать, но с этим ничего поделать было нельзя, поэтому я запер входную дверь и поспешил наверх. Переоделся в теплые штаны, свитер и замызганную серую фуфайку, рассовал по карманам зажигалку, фонарь, нож, амулеты. Накинул на плечо сумочку с револьвером и спустился в бар. Там вытащил из-под стойки «Шершень» и коробку с замысловатой конструкцией телепорта и чуть ли не бегом выбежал на задний двор.

Пикап стоял в каретном сарае, снег сметать не пришлось, просто сгрузил все на пассажирское сиденье и выгнал его во двор. Щетки дворников размеренно ходили из стороны в сторону, очищая лобовое стекло, но даже так видимость оставляла желать лучшего. Стегали по сугробам резкие порывы ветра, сильно мело, летела снежная крупа.

Приходилось постоянно до рези в глазах всматриваться в белую завесу, чтобы не въехать в отвал на обочине, не зацепить бортом встречную телегу или не врезаться в задний бампер попутного автомобиля; габариты работали далеко не у всех. Радовало лишь, что из-за непогоды пешеходы на глаза почти не попадались, да и вообще людей на улицах было заметно меньше обычного.

А вот после поворота с Южного бульвара к пропускному пункту началось форменное столпотворение, и я откровенно порадовался, что выехал с приличным запасом времени. Впрочем, все оказалось не так плохо, просто многие в самый последний момент решали проявить здравомыслие и отказаться от выезда за стены. Они разворачивались и создавали заторы, кто-то сигналил, кто-то ругался матом. А в целом — очередь продвигалась достаточно быстро.