Носферату - Дарья Зарубина

— Мертвы? — без особой надежды спросил я.

Анна потрогала кончиками пальцев бычью шею Гоши:

— Спят. Богатырским сном. От них еще сутки, а то и двое толку будет как от невыструганного Буратино.

Что ж, подумалось мне, хотя бы у этих троих есть шанс просто проспаться. Что называется, лошадь отделалась легким испугом. Я отодвинул ногой в сторону здоровенную ладонь раскинувшегося, как морская звезда, Рината и ощупью нашел в паре сантиметров над плинтусом две крошечные кнопочки, открывающие тайное окно.

Первое, что я увидел сквозь зеркальную стену, были широко открытые, испуганные глаза Марь. В первый момент мне даже показалось, что она заметила меня и в ее зрачках промелькнула просьба. Может быть, она все еще надеялась, что ее ребята в решающий момент появятся из своего укрытия и придут на помощь своей повелительнице. Двое невысоких, но крепких парней держали Марь за руки и ноги, а высокая женщина с узлом светлых волос на затылке набирала из ампулы в шприц темную жидкость. Машка, собрав последние силы, попыталась вырваться. Ее лицо побагровело, вены на висках вздулись, но ребята держали ее на совесть, а тот, что ладонью закрывал ей рот, запрокинул голову Марь так, чтобы легче было ввести в горло иглу.

— Аня, ствол, — скомандовал я, протянув руку за спину. Я ожидал, что она возразит что-нибудь. Хотя бы напомнит, что я в своей жизни стрелял только из авторучки, да и то не убил ничего, кроме времени. Но она молча положила мне на ладонь свое «боевое табельное». — Анна, поднимаешь стекло, потом прикрываешь меня. Даже заикаться не буду насчет того, чтобы ты отсиделась здесь, в комнате. Женщину беру на себя. Первый и Второй, сразу, как только поднимется стекло, обезвреживаете двоих, которые держат Марь. Желательно, чтобы они остались живы, но я не настаиваю. Витязь, Август, очистить кабинет и приемную.

Андроиды шепотом наметили схему продвижения по «захваченной врагом» территории, построились и расчехлили электрошокеры. Одновременно с тем, как я рванул потайную дверь, Анна с силой нажала ладонью на кнопку тревоги.

В тот же момент пронзительно взвизгнул звуковой таран, а один из андроидов лихо метнул световую гранату. Хотя я был готов к вспышке и резкому вскрику сигнализации, даже у меня на мгновение заложило уши и потемнело в глазах. Но, еще даже не позволив своему организму оправиться от шока, выстрелил. Естественно, я заранее прицелился, рассчитал движение рук и оружия, мысленно прорисовал для себя, как режиссер, всю «картинку», но все равно я мог надеяться только на одно — свою удачу, на ту самую Мюнхгаузенову косичку, за которую судьба не раз вытаскивала меня из выгребной ямы.

Пуля прошла в левый глаз блондинки и вместе с содержимым черепа выбила заколку из ее волос, так что, когда она рухнула на пол, локоны рассыпались вокруг головы золотистым нимбом. Первый и Второй бультерьерами вцепились в парней, удерживавших Марь. Каждый из спецназовцев мог за сотую долю секунды убить ее, но не успел оставить даже царапины. Боевые андроиды всегда удавались Машке лучше мирных работяг. Она еще в школе обожала фильмы про суперменов и универсальных, наполовину механических бойцов. Интересно, как нападавшим удалось вырубить андроидов службы безопасности? Скорее всего, усыпили, так же, как и людей. Не так много в них металла, большая часть тела — выращенные в лабораториях Марь органические части. Палить андроидам мозги они не стали бы — накладно.

Машка сползла на пол, и Анна бросилась к ней, ласточкой нырнув из-за стены на ковер под ногами андроидов. Я даже не успел подумать, просто почувствовал опасность, резко развернулся и, в полете падая на правое колено, несколько раз выстрелил. Точнее, нажал на спуск, потому что я продолжал лихорадочно дергать пальцем спусковой крючок, даже когда стрелять было уже нечем. Одетый во что-то темное парень схватился за правое предплечье, а Витязь, подобравшийся к нему сзади, захватил крупной ладонью подбородок противника, а другой рукой вцепился в его кровоточащее плечо.

Потом, мысленно вновь переживая те несколько минут, я понял, что этого парня я вовсе не почувствовал, во что мне, как неисправимому романтику, хотелось верить, а боковым зрением заметил на хромированной поверхности шарнира Машкиной настольной лампы отражение его неясного осторожного движения. Ребята, надо сказать, были снаряжены только бесшумным оружием: ножами, мономолекулярной нитью, электрошокерами да совершенным знанием рукопашного боя. Скорее всего, и трупов не должно было быть вовсе, естественно, за исключением Марь. И бедная церберша Альварес получила свою смертельную рану благодаря собственной глупости или излишней бдительности. Всю операцию предполагалось произвести тихо и аккуратно, словно трепанацию черепа, и только одиночный вскрик сирены да моя суматошная пальба придали ей сходство с пошлой гангстерской разборкой. Но стрелять больше было нечем, а остальные, и спецназовцы, и андроиды из моего отряда, знали свое дело на пять с плюсом. Я опустился на четвереньки и, чувствуя неприятную саднящую боль в левом колене, пополз по полу в сторону Марь и Анны, почти оглушенный собственной стрельбой. Марь тяжело и часто дышала, а Анна пыталась привести ее в сознание. Наконец Машка открыла глаза, сипло и с чувством произнесла «скоты» и попыталась приподняться на локтях, но, увидев возле своей ноги залитое кровью лицо докторши, снова начала заваливаться на пол. Анна поддержала ее.

— Как ты? — полушепотом спросил я, не обращаясь к кому-то из них в отдельности, и услышал, как эхо моего голоса, отразившись от стен, прозвенело громко и отчетливо. Обе мои дамы повернули ко мне головы, но ни одна не произнесла ни слова: Марь улыбнулась, а Анна быстро погладила меня по щеке. Вокруг в абсолютной тишине шла маленькая, какая-то муравьиная война, бесшумная возня, в которой ухо не вычленяло ни одного более-менее героического звука. Не ощущалось ничего: ни эпического размаха, ни красивого противостояния добра и зла, хотя противники были, несомненно, превосходно обучены и достойны друг друга. Все, что происходило вокруг, вполне сошло бы для обывательского ночного кошмара, но никак не для искрометной удалой статьи великого и могучего гения журналистики Носферату Шатова. Я невольно на мгновение задумался, как некоторые корреспонденты умудряются из всего этого делать эффектное и захватывающее повествование. Было приглушенное сопение парня, которого сосредоточенно душил Витязь; тихий хруст костей справа от меня; словно два жука, вцепившихся в один навозный шар, возились по полу Первый и один из ребят, державших Марь. Первый изловчился и захватил противника за нижнюю челюсть. Казалось, слышно даже, как кровь, перемешанная с чем-то белым, вытекая из развороченной глазницы мертвой блондинки, медленно ползет по паркету в сторону моей ноги.

«Всюду жизнь, мать ее», — мрачно подытожил внутренний голос, и я был с ним полностью согласен. Войнушка завершилась минут за десять, от силы — пятнадцать. Андроиды, оставшиеся в кабинете, быстро обезвредили нападавших и поспешили в конференц-зал на помощь Августу.

Марь, едва придя в себя, вскочила и принялась орать, как фельдфебель, раздавая приказы. Анна проверила телефоны и прочие средства связи, убедилась, что все тщательно заглушено, обесточено и выведено из строя всерьез и надолго, после чего влезла на подоконник, открыла створку звуконепроницаемого окна и дурным голосом завопила «Пожар!». Я услышал, как внизу закричали и забегали.