Королева теней - Сара Маас

Потом Аэлина заговорила снова. Негромким голосом она вкратце рассказала Саэму о том, что случилось с нею более десяти лет назад. Рассказала о событиях последних девяти месяцев. Над головой шумели дубовые листья. Пальцы Аэлины теребили мягкие травинки.

– Я скучаю по тебе, – сказала она. – Каждый день. И думаю, как бы все обернулось, останься ты жив. Для тебя. Для нас. Ты мог бы стать замечательным королем. И подданные любили бы тебя больше, чем меня.

У Аэлины перехватило горло.

– Я никогда не говорила тебе о своих чувствах. Но я любила тебя. Быть может, любила все годы, что мы были вместе. Наверное, ты был моей истинной парой, а я не подозревала. Всю оставшуюся жизнь я проведу, думая об этом. Если мне повезет, в загробном мире мы снова увидимся, и тогда я узнаю наверняка. А пока… пока я буду по тебе тосковать и жалеть, что тебя нет рядом.

Аэлина не стала просить у Саэма прощения и говорить, что это ее вина. Она не была виновата в его гибели. Нынешним вечером… нынешним вечером она расквитается с истинным виновником смерти Саэма.

Она встала, вытерла лицо рукавом. Солнце высушило ее слезы. Рядом запахло снегом и соснами. Обернувшись, Аэлина увидела Рована. Он стоял, глядя на надгробие.

– Он был…

– Я знаю, кем он был для тебя, – тихо сказал Рован и протянул руку за камешком.

Аэлина разжала ладонь. Рован долго выбирал, пока не остановился на круглом гладком камешке размером с яйцо колибри. С величайшим почтением, от которого у Аэлины зашлось сердце, он поместил свой камешек рядом с ее приношением.

– Ты намерена сегодня убить Аробинна? – спросил Рован.

– После обеда, когда он ляжет спать. Я вернусь в Башню и оборву его поганую жизнь.

Она пришла на кладбище, чтобы напомнить себе, по чьей вине появилась эта могила и шрамы на ее спине.

– А амулет Оринфа?

– То и другое одинаково важно. Амулет поможет мне отвлечь его внимание.

Река была сплошь покрыта ослепительными солнечными бликами.

– Ты готова? – спросил Рован.

Аэлина оглянулась на каменную плиту в густом кольце травы. Даже не верилось, что под нею лежит гроб с останками Саэма.

– Готова… У меня просто нет иного выбора.

Элида снова вызвалась помогать на кухне. За два дня она узнала, когда и где едят прачки и кто носит им еду. Раздатчиков не хватало. Элида спросила у главного повара, нельзя ли и ей помочь на раздаче. Тому и в голову не пришло, что столь невинное предложение имеет коварную подоплеку. Элиде вручили поднос, и она похромала в обеденный зал.

Никто не видел, как она посыпала булочки ядом. Главнокомандующая уверяла ее, что эта отрава не смертельна. Помучается прачка несколько дней животом, и только. Быть может, боги потом и накажут Элиду за то, что она так заботится о собственной шкуре. Но в тот момент, когда добавила яда в обсыпку булочек, рука у нее не дрожала. Порошок напоминал муку и потому был совершенно незаметен.

Одну булочку Элида пометила, чтобы та непременно досталась нужной прачке. Что касалось остальных… кому из прачек как повезет.

За это она когда-нибудь попадет в страшный мир Хелласа и будет вечно гореть в огне.

Но о грядущей каре она подумает потом, когда окажется далеко-далеко отсюда, на самом краю Южного континента.

Шаркая увечной ногой, Элида двинулась в шумный, разноголосый обеденный зал. Застенчивая хромоножка с подносом булочек. Она шла вдоль длинного стола, наклонялась, стараясь не давить на хромую ногу, и молча выкладывала булочки на тарелки. Прачки не считали нужным ее благодарить. Они едва замечали ее присутствие.

На следующий день крепость гудела от новости: треть прачек слегли, мучаясь животами. По их словам, виной тому была несвежая курятина. Или баранина. Возможно, что и суп, поскольку его ели не все. Главный повар рассыпался в извинениях, искренне недоумевая, как такое могло случиться. Элида видела ужас в его глазах, но смолчала. Не могла же она извиниться перед ним за содеянное!

Она пришла в прачечную и, как всегда, предложила свою помощь. Старшая прачка облегченно вздохнула: сегодня каждая пара рук была на вес золота. Она сказала Элиде, чтобы выбирала любое пустующее место и принималась за работу.

Отлично.

Радости Элиды мешало снедающее чувство вины. Оно усугубилось, когда она заняла место намеренно отравленной женщины. Весь день Элида стирала, не разгибая спины, и ждала, когда принесут окровавленное белье.

Наконец белье принесли. Сегодня оно было запачкано не столько кровью, сколько чем-то другим, похожим на засохшую блевотину.

Элиду саму чуть не вытошнило, пока она отстирывала простыни. Позывы на рвоту продолжались и потом, когда она полоскала, отжимала, сушила и гладила. На это ушел не один час.

Время было совсем позднее. Выстиранное белье лежало аккуратной кипой. У Элиды от усталости тряслись руки. Но она заставила себя подойти к старшей прачке и тихим голосом вечно пугливой девчонки спросить, надо ли отнести белье по назначению.

Женщина ехидно усмехнулась. Может, прачек посылали вниз в качестве наказания?

– Пройдешь два коридора, свернешь в третий. В конце увидишь лестницу. Она ведет в подземелье. Караульным скажешь, что тебя послали вместо заболевшей Мистии. Когда спустишься, подойдешь ко второй двери слева. Оставишь белье там. А потом – беги обратно со всех ног, если сможешь, – добавила старшая прачка, поглядывая на цепь Элиды.

Сегодня путь по коридорам казался ей особенно длинным. К лестнице и караульным Элида подходила со странным ощущением, что все ее кишки превратились в воду. Караульные вполне удовлетворились ее объяснением и не задали ни одного вопроса.

Лестница в подземелье тоже была винтовой. Элида спускалась ниже, ниже, ниже. С каждым шагом становилось все холоднее.

А потом она услышала стоны. Голоса боли, ужаса и отчаяния.

Элида плотнее прижала к груди корзину с бельем, как будто это могло защитить. На стенах коптили редкие факелы. Боги милосердные, да тут настоящий ледник!

Лестница вывела ее в широкий коридор. Он был ярко освещен факелами. По обеим сторонам тянулись железные двери. Их вереницы казались бесконечными.

У конца лестницы тоже стояли караульные. По коридору ходили странные люди, похожие на тюремных надзирателей. Они открывали и закрывали двери. У Элиды подкосились ноги, однако и здесь ее никто не остановил.

Опустив корзину возле второй двери слева, Элида тихо постучалась. Железо было обжигающе холодным.

– Чистое белье, – сказала она.

Элида недоумевала: кому здесь – в этом жутком месте, полном жутких людей, – требовалось чистое белье?

Трое надзирателей остановились поглазеть на нее. Она сделала вид, что не заметила этого. Жалкий пугливый кролик. Выполнила поручение – и скорее назад. Точнее, настолько, насколько позволяли увечная нога и цепь.