Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Г. В. Перссон

Причиной, почему он попал в газету, стал длинный репортаж об исследовании Управления продовольственной продукции (УПП), показавшем, что смоландцы, в отличие от других шведов, менее расположены выбирать экологичные изделия, когда дело касалось всего того, что им требовалось для повседневных нужд. Несмотря на тот значительный вклад, который одна из самых известных в мире смоландок, писательница Астрид Линдгрен, внесла в дело освобождения несушек из клеток, и в то, чтобы позволить свиньям жить счастливо вплоть до Рождества.

Репортер газеты также сам прогулялся по городу, выясняя, как люди относятся к экологичным продуктам питания и прочим товарам такого рода. Ответы, полученные им от его респондентов, похоже, совпадали с результатами опроса УПП, и все негативно настроенные в данном плане в принципе ссылались на одну и ту же причину. Эта еда была дороже обычной, хотя по сути ничем не отличалась от нее по вкусу.

И явным исключением здесь оказался Рой Эдвардссон сорока восьми лет, который, несмотря на свою профессию, никогда не задавался таким вопросом.

— Нет смысла спрашивать меня об этом, — сказал он. — Я ничего не покупаю сам. Я ведь женат много лет.

— «Мне казалось, таких больше нет», — подумал Левин удивленно и потянулся к ножницам, чтобы пополнить папку со своими дорожными воспоминаниям о Векшё коротким экскурсом в жизнь Роя Эдвардссона.

Закончив с завтраком, Левин отправился в странствие по следам своих коллег, а поскольку они ничего не знали об этом, по мере продвижения по их пути его все больше мучили угрызения совести. Прежде всего он посетил окулиста девяностодвухлетней свидетельницы, чтобы раз и навсегда разобраться с ее способностью видеть.

Доктор оказался мужчиной лет шестидесяти, который вдобавок владел собственным магазинчиком, унаследованным им от отца, и снабжал их свидетельницу очками в течение последних тридцати лет. Всего речь шла о двух новых парах одновременно и каких-то незначительных ремонтах, то есть крупным клиентом она определенно не являлась. И последний раз посещала его уже шесть лет назад. Тогда проведенное им обследование показало, что она вполне в состоянии обходиться очками, купленными пятью годами ранее. Как раз после того, как ей исполнилось восемьдесят, и, главным образом, из-за необходимости в новых дужках.

Свидетельница была близорука, но от рождения, и ситуация, похоже, особенно не ухудшалась с годами. При условии, что она была в очках и что ее зрение резко не упало со времени последнего визита, она, скорей всего, видела нормально и вполне могла узнать человека с расстояния примерно в двадцать метров, о котором спросил Левин. Без очков же ни в коем случаем. Подобное доктор просто исключал. С такой дистанции невооруженным глазом она сумела бы только воспринять движение и отличить человека от собаки, но не собаку от кошки.

Кроме того, имелась и другая проблема со старыми людьми и их зрительной способностью. Она сама по себе не являлась чисто оптической, но в любом случае существовала в реальной жизни, и ни один уважающий себя профессионал не мог не упомянуть о ней.

— Зрение стариков очень сильно связано с их физическим и психологическим состоянием. У них гораздо чаще случаются головокружения, диплопия, они более чувствительны к состоянию освещения. Порой предметы внезапно расплываются у них перед глазами, но потом снова приобретают нормальные очертания. Иногда, когда они приходят сюда, и я подбираю им новые очки, многие могут читать даже что-то из нижних строчек, а спустя непродолжительное время возвращаются с теми же очками, и тогда неожиданно не видят даже верхний ряд, поскольку плохо спали ночью или поругались со своими детьми, или разволновались по какой-то иной причине.

— Но в нормальном состоянии и в очках она наверняка смогла бы увидеть и узнать человека. Особенно кого-то, известного ей ранее, — подвел итог Левин.

— Да, так и есть, — подтвердил доктор. — Но они могут перепутать одного человека с другим, обознаться из-за внешнего сходства, а случается, просто описывают знакомого, а не того, кого реально видели. Мне приходилось видеть и слышать много подобного за все годы практики.

«С одной стороны, с другой стороны», — подумал Левин и вздохнул про себя, когда немного позднее звонил в дверь квартиры, где жила их свидетельница. Он попросил Еву Сванстрём предупредить старую даму по телефону заранее, и, надо надеяться, та выполнила поручение, поскольку хозяйка квартиры не удосужилась даже посмотреть в глазок, прежде чем открыла ему.

— Меня зовут Ян Левин, я работаю комиссаром в Государственной криминальной полиции, — сказал Левин и показал удостоверение, улыбнувшись ей своей самой внушающей доверие улыбкой.

«Старушка выглядит одновременно бодрой и обрадованной, похоже, у нее ясная голова», — подумал он с надеждой.

— Входите, проходите туда, — сказала она и показала направление палкой с резиновым наконечником.

— Спасибо.

— Это я должна благодарить тебя, — сказала госпожа Рудберг. И продолжала: — Комиссар… Значит, дело серьезное. Дамочка, приходившая в прошлый раз, была ведь обычным полицейским, — констатировала она и с любопытством посмотрела на своего гостя.

Сначала они поговорили о дне ее рождения, и оказалось, что свидетельница, похоже, столкнулась с таким же священником, как и его престарелая тетка. Вдобавок прошло несколько лет, прежде чем ее родители обнаружили ошибку.

— Только когда мне пришла пора идти в школу, мой отец увидел, что святой отец поставил неправильную дату в церковной книге, — объяснила она. — Но к тому времени у нас появился новый священник, и он не захотел ничего менять, раз уж запись сделана. Так все и осталось.

Одно время ее немного раздражало, что она числилась в регистрах с ошибкой на целый месяц. Но с возрастом такой срок значит все меньше и меньше, а при получении первой пенсии она даже с благодарностью вспомнила промашку святого отца.

— Я получила пенсию на месяц раньше, — констатировала она и улыбнулась Левину. — Остается только поблагодарить и принять.

День рождения не доставлял ей никаких проблем. Она всегда праздновала его четвертого июля и не рассказала об ошибке священника полицейскому в юбке, поскольку не сочла это важным. Вдобавок та ни о чем таком не спросила ее, и она решила, что мадам уже в курсе. Это простое недоразумение, и именно четвертого июля в шесть утра она сидела у себя на балконе. Точно как в большинство других дней нынешним летом, и именно в тот день по случаю праздника у нее имелся кусок торта к обычному утреннему кофе.

— Я даже поставила все на поднос, чтобы не пришлось бегать туда и обратно. С моей-то палкой, — объяснила она.

«Остается одна проблема, и как мне разрешить ее сейчас?» — подумал Левин.

— А теперь комиссара, конечно, интересует, была ли я в очках, — сказала свидетельница и посмотрела на него поверх стекол.

— Да, — подтвердил Левин и улыбнулся дружелюбно. — И как же, госпожа Рудберг, обстояло дело?