Вояж Проходимца - Илья Бердников

И поменялось, похоже, навсегда.

— Конечно, я помню, Ками.

— Американцы не перестают меня удивлять, — пробубнил Санёк с набитым ртом. — Как можно класть в набор пайка фасоль? Еще бы гречневую кашу положили!

Я равнодушно пожал плечами, не собираясь спорить. Нелюбовь Санька к гречке мне была давно известна, впрочем, как и нелюбовь к жареному и вареному салу. Вот теперь, оказывается, что штурман не жалует и фасоль со свининой в томатном соусе.

— Перчик бы сейчас фаршированный, да сковородочку жареной картошки… — продолжал разглагольствовать Лапшич. — А затем — чашечку ароматного, заваренного в турке кофе, а не этого поганого американского кофеинсодержащего концентрата. Вот тогда бы все было душевненько…

— Фасоль оскорбляет твои духовные убеждения? — не поняв, удивленно спросила Ками.

Девушку успели освободить лишь от верхней части костюма, так что ее живот и ноги до сих пор были заключены в черную скорлупу скафандра, и выглядела она сейчас довольно забавно. Я усадил Ками спиной к стволу дерева, чтобы она могла есть, и помог надеть мою футболку — девушка под скафандром была в тонкой майке, совершенно не защищавшей от холода, но зато порадовавшей Санька.

— Боюсь, она оскорбит убеждения духовые, причем не мои, а ваши, — блеснул Лапшич.

— Но ведь ты ее ешь, — заметила Ками. — Ты же ешь фасоль.

— Да оставь ты его, — не выдержал я. — Балабол недобитый.

Нужно было признаться, американский паек был действительно невкусным. Не в том смысле, что отвратительным, нет — он попросту не имел вкуса. Спасало только то, что все основательно проголодались, так что и фасоль с мясом, и заваренный в огромной металлической кружке Санька кофе, и галеты — все было съедено подчистую. Я было хотел ограничить рацион, не зная, когда мы еще умудримся разжиться провизией, но, подумав, махнул рукой: чего-нибудь придумается. Важнее было решить, в какую сторону двинуться, ведь сидеть на берегу и просто мерзнуть, ожидая у моря погоды, было бы глупо. Вот только куда пойти? Море, да скалы, да полоска песка в две стороны.

Я уже успел переговорить об этом с Ками и Саньком, причем штурман тут же высказался за то, чтобы искать людей, какое-нибудь жилье, а Ками заявила, что при сильном волнении пляж наверняка захлестывает волнами до самых скал. Эта мысль еще больше утвердила меня в решении как можно скорее искать подходящее для подъема вверх место.

А насчет транспорта с командой, оставшегося в горах Тераи… Похоже, Лука и Шварц застряли там надолго. Особенно если до них доберутся партизаны или правительственные войска. Чтобы добраться до них и также переправить на Сьельвиван, мне нужна была Дорога. А ее присутствия я почему-то не ощущал. Возможно, потому, что она находилась под водой. Возможно, что ее присутствие было в этих местах неполным, сдвинутым то ли во временной, то ли в энергетической составляющей… Такое я уже наблюдал около трех лет назад, когда на Шебеке меня перебросило с гоночной арены в океан прямо во время соревнований. Просто Дорожный Переход проявился на какую-то долю секунды и снова ушел за грань мира, ждать своего часа.

Сейчас же мне оставалось приложить все усилия для того, чтобы найти другой Переход в этом мире, каким-то образом добраться до оставленного на Тераи вездехода и перегнать его сюда. Милая и простая задачка, особенно если учитывать факторы партизанской войны на Тераи и то, что этот дурацкий, пожирающий электричество Сьельвиван сейчас был в полной блокаде. О, кажется, я упустил вопрос финансов! Уточню: у нас их не было. Совсем.

Боже, и почему я снова оказался таким идиотом, что добровольно влез в патовую ситуацию? И ведь нужно же было согласиться на предложение Зоровица сделать «легкий вояж со всем положенным комфортом»! Вот, получите и распишитесь, комфорт налицо: мокрая одежда, пронизывающий ветер и узкая полоска песка под скалами в две стороны!

Ками прервала мое самопоедание, отставив в сторону консервную банку:

— Вы слышите? Гул какой-то…

— Может, гром? — предположил Санёк. — Я ничего не слышу.

— Нет, это не гром, — пробормотал я. — Он нарастает и больше похож на…

Из-за скального выступа, перегораживающего пляж в сотне метров от нас, расшвыривая в стороны песок и воду, выметнулось несколько всадников.

— Ни фига себе, — удивленно выдохнул Санёк.

Я тоже замер с кружкой у рта, наблюдая, как с десяток лошадей со странно одетыми людьми на спинах несутся к нам, стремительно вырастая в размерах. То, что нам угрожает опасность быть растоптанными, я понял не сразу, а вот Ками отреагировала мгновенно:

— За дерево, Лё-ша!

Прыгать за дерево не было времени, так что я просто упал с этой стороны ствола и постарался забиться под него, подтягивая Ками за собой. Санёк, шустрым зайчиком метнулся к скальной стене, после чего принялся карабкаться на уступ.

Первый конь перемахнул ствол с ходу, засыпая нас мокрым песком и пеплом растоптанного костра. Некоторые всадники пустили лошадей по мелководью, в обход дерева, другие же попросту перескочили ствол, словно барьер на скачках с препятствиями. Перед глазами промелькнуло несколько перетянутых подпругами лошадиных животов, упертые в стремена подошвы… Последний из всадников, крупный чернобородый мужчина, осадил своего коня, подняв настоящую волну мокрого песка. Оскаленные зубы коня и бешеные глаза всадника уставились на меня и Ками. Фасоль внезапно похолодела у меня в желудке, когда я увидел ствол довольно внушительного карабина, направленного на нас.

— Qui etes-vous? Vous etes malade? Snapdragon?[28]

Похоже было на французский язык, но я не понял ни слова, только интонация указывала, что нас о чем-то спрашивали.

Всадник оскалился не хуже своего коня и нажал на курок. За долю секунды до этого Ками крутнулась и подбросила вверх закованные в чешую скафандра ноги. Выстрел и удар пули прозвучали одновременно. Лошадь взвизгнула и встала на дыбы, когда отрикошетившая пуля оставила на ее бархатной, покрытой клочьями пены шкуре кровавую полоску. Всадник помянул какую-то Марию и ударил коня шпорами, погнав его через воду, в обход дерева.

Когда топот копыт стих, я осторожно поднял голову над стволом — пляж был пуст, и только взрытый песок показывал, что по нему сейчас галопом промчались кони. Подняв и усадив Ками, я сунул ей в руки «Кото-хи», после чего стал собирать разбросанные и втоптанные в песок вещи.

— Это что такое было?

Санёк осторожно сползал с уступа, стараясь держать в поле зрения утес, из-за которого выскочили всадники.

— Уроды какие-то, — в сердцах сказал я. — Причем больные на всю голову. Снова придется вещи от песка промывать…

К счастью, разобранный и разложенный для просушки пистолет копыта прыгающих через дерево коней не зацепили — очевидно, он лежал слишком близко к стволу. Я тут же принялся собирать бельгийско-американскую стрелялку, так как не хотел оказаться безоружным, когда в следующий раз на меня наставят ствол карабина.