Прощание с Литинститутом - Лев Альтмарк

И в самом деле, разговор с Димой наскучил мне не меньше, чем разговор с Швили всего десять минут назад. Что это за черта у меня такая дурацкая? Человеконенавистником становлюсь, что ли? Стоит мне совсем немного пообщаться с собеседником, как он мне наскучивает до ломоты в скулах. Неужели так угнетающе влияет на меня осознание старой библейской истины о том, что нет ничего нового под луной? Или я в самом деле превращаюсь в пресловутого фарисея, с радостью меняющего живое человеческое общение на общение с книгой?

Если разобраться по существу: много ли мы на самом деле общаемся друг с другом? Газеты, телевизор, Интернет – это только иллюзия общения. Суррогат, дающий обманчивое впечатление твоей причастности к внешним событиям, а эти события тебя не касаются, ты вне их. Изредка попадаешь на какое-то многолюдное мероприятие, торжество или концерт, и вдруг ловишь себя на мысли, что тебе не о чем с присутствующими поговорить, одни лишь приветствия и ничего не значащие фразы. Ни тебе, ни твоим знакомым не интересно такое банальное общение. Мы отвыкаем находиться вместе, хочется поскорее юркнуть в свою ракушку, запереться на засовы и по-прежнему жить в маленьком уютном мирке, куда нет доступа никому из посторонних. Лишь там нам интересно и комфортно.

Раньше, наверное, было иначе, и человек просто не мог выживать в одиночку. Ему требовалось находиться в стае, где всегда окажут помощь и не дадут умереть с голоду. А сегодня у человека хватает возможностей выжить и не сойти с ума от одиночества. Дружба, привязанность и даже любовь – это теперь атавизмы каких-то прежних, прожитых предками жизней. Рушатся тысячелетние традиции общения. А мы – разве мы остаёмся прежними?..

Не оттого ли мне так удобно в охране? Сам себе хозяин, сам себе собеседник и оппонент – что может быть лучше?.. Лучше-то оно лучше, но всё равно… плохо… Очень плохо…

Стоп, не будем лишний раз вгонять себя в депрессию. Был бы толк от этих рассуждений, так ведь нет же. Копаться в самом себе, чтобы докопаться до каких-то совсем уже жутких и мрачных глубин, – это ли мне нужно? Лучше, честное слово, как прежде прозябать в сладком неведении, жить сиюминутным, радоваться мелочам, восторгаться чепухой – как многие, кто живёт не хуже меня… Да здравствует Интернет и ракушка!..

На солнце то и дело наплывают лёгкие облака, и сразу окружающие камни, среди которых извилистой лентой тянется дорога, приближаются, меняют цвет с выжженного белого на розово-зелёный, приобретают объём. Только сейчас начинаю обращать внимание на то, как всё вокруг красиво. Туристам бы эти места показывать, чтобы они щёлкали фотоаппаратами и указывали пальцами на белые домики, струящиеся причудливыми геометрическими потоками с вершин холмов… Красота! Да только куда там – здесь и нам, израильтянам с оружием на боку, ездить не всегда безопасно, а уж туристам…

На здешних извилистых дорогах даже при хорошем, недавно уложенном асфальте сильно не разгонишься. Да я и не гоню, потому что моя старенькая, видавшая виды машинка не позволяет такой роскоши. Заглохнет – придётся куковать, ожидая помощи. А помощь сюда не очень дозовёшься. К тому же, я порядком устал сегодня. Выговоры да неприятности, ясное дело, бодрости не прибавляют.

С шумом на опасном повороте обгоняет меня жёлтое палестинское такси, из которого сквозь заднее стекло выглядывает чьё-то злое усатое лицо. Впрочем, трудно ожидать от местных арабов приветливых улыбок в нашу сторону. В нашем с ними противостоянии наверняка наделано с обеих сторон больше глупостей, чем шагов к примирению. Впрочем, что об этом сейчас рассуждать…

Прохожу опасный поворот и резко сбрасываю скорость, но машина всё ещё летит, хотя её уже немного заносит. Под стареньким рулём, что-то поскрипывает, однако колёса его пока слушаются. И вдруг по встречной полосе из-за поворота выскакивает старая белая «субару» с помятым капотом и полуоторванным бампером.

Что этот дурак делает? Разве можно на такой скорости вписаться в поворот? И сам разобьётся, и меня… С правой стороны пологий скат усеян крупными камнями и острыми обломками, влево, конечно, можно попытаться вырулить, но скорость, скорость… Машина уже не послушается.

Руль натужно подрагивает в ладонях, покрышки шипят с противным свистом. Ничего не могу поделать с машиной… А «субару», не снижая скорости, несётся лоб в лоб. Самоубийца долбанный! Успеваю даже разглядеть в грязном ветровом стекле лицо водителя…

Один вариант – попытаться съехать вправо на обочину. Была б скорость поменьше, совсем не было б проблем…

Неожиданно мою машину резко подбрасывает, и она медленно начинает крениться вправо. Боковым зрением замечаю, как мятая белая крыша проскакивает под самыми моими вздыбившимися колёсами, и сразу резко улетаю в сторону. Тело становится лёгким и невесомым, я бросаю руль и пытаюсь схватиться за воздух, который почему-то сразу густеет и напоминает вязкий кисель…

И ещё я вижу, как за поворотом притормозило жёлтое такси. Трое мужчин, выскочив из него, указывают на нас пальцами и… радостно улыбаются.

6. БОЛЬНИЦА

…Ох, как голова гудит! Словно с перепоя в розовой студенческой молодости… Давненько у меня такого не было. С кем это меня вчера угораздило?

И вдруг вспоминаю, как вчера навернулся на машине… Интересно, жив я или нет? Может, уже в окружении ангелов пребываю в раю? Вроде серным духом не пахнет, значит, пока не в аду. А может, выпив на собственных поминках, пребываю в чистилище с благородным посталкогольным синдромом? Где я на самом деле?..

Впрочем, шутки в сторону, надо открывать глаза и определяться, на каком я свете. Но прежде пытаюсь потихоньку ощупать себя, всё ли у меня на месте. Вроде бы, всё в порядке, даже руки шевелятся, правда, с трудом… Откуда такая слабость? И ещё тяжело дышать…

Чуть приподнимаю тяжёлые веки и повожу глазами из стороны в сторону. Так я и думал: больничная палата, счастье пребывать в которой меня до поры миновало, но я уже приходил в сии скорбные покои кого-то давным-давно проведывать. Теперь будут приходить ко мне…

Я тут наверняка не один, потому что за серыми матерчатыми ширмами, огораживающими мою кровать, слышны приглушённые голоса.

Теперь можно приподнять голову и посмотреть по сторонам. Почему-то осматривать себя хочется в последнюю очередь. Оно и в самом деле пока, наверное, ни к чему: резкой боли нет, руки худо-бедно шевелятся, голова приподнимается с подушки, только эта странная усталость… И дышится всё ещё с трудом. Хорошо, что из прозрачной пластиковой трубки бьёт в нос свежая струйка кислорода…

– Ну, как ты? – доносится знакомый голос, и на мой лоб ложится влажная прохладная ладонь.

Это жена. Она сидит на краешке кровати и неотрывно смотрит на меня.

– Нормально, – пытаюсь сказать, а горло моё издаёт какие-то сиплые незнакомые звуки. – Кажется, я малость того…

– Что же ты так неосторожно? – Жена всхлипывает, но руку со лба не убирает. – Сколько раз тебе говорила: не гони на трассе. Всё делаешь по-своему…

– Я не виноват. Это какой-то ублюдок на дороге…