Исследование авторитарной личности - Теодор Людвиг Визенгрундт Адорно

Прославление «духа» посредством пробуждения, между прочим, не следует принимать слишком серьезно. Благодаря повороту, который тесно связан с временно прекращающейся атакой Томаса на устойчивые церкви, благодаря клевете на фарисеев как персонификацию религиозного институционализма и веры в «букву», она значительно затухает. С клеветой на фарисеев Томас переносит ненависть к закону и институтам на интеллект, интеллигенцию и евреев, с которыми он непосредственно отождествляет фарисеев. Чрезвычайно осторожно он избегает конкретного объяснения, что он имеет в виду под духом, однако подразумевает совершенно определенно общий энтузиазм и волю действовать, как специфическую способность духа. Библейское преимущество нищих духом, как оно выражено в выступлении Христа против высокомерных фарисеев, он использует в своих собственных целях, как доказывают бесконечные хулительные речи такого типа: «Мой друг, эта эпоха отвергла учение Иисуса. Церковь, организованная Церковь отвергла учение Иисуса. Церковь, которая приняла учение израильских священников со стороны, возвратилась к интеллекту. Вы знаете теперь и должны все знать, что люди не могут найти Бога, ища его. Ваш крохотный рассудок не способен найти Царство Божье». Или: «Я напоминаю вам, что Иисус никогда не открывал свою подлинную сущность и свою истину мужчинам и женщинам, у которых не было правильного духа. Подумайте об этом вместе со мной одну минутку: „Кому он открыл всемогущую истину?..“ Иисус открылся той женщине, потому что она была достаточно проста, чтобы верить, что он мог сказать миру».

Согласно христианской идее, истина является всеобъемлющей, она должна дойти даже до человека, на которого ступают ногами. У Томаса она извращена, обращена лишь к тем, кто «достаточно прост, чтобы верить его рассказам», так как они меньше всего способны на сопротивление против неправды. Только сегодня, когда фашизм приспосабливает христианство для своих практических целей, такое извращение выражается так откровенно и цинично, как это не наблюдалось во всей истории христианства.

Родство с Мартином Лютером, существующее в этом пункте, Томас понял очень хорошо; он хвалит своего тезку, потому что он был, как святой Августин, «только известный человек», которого «интеллигентные вожди» никогда не избрали бы. Действительно, очернительство интеллекта идет начиная от Августина и Лютера и отвергается кальвинизмом. То, что Томас склонен принимать сторону Лютера, а не Кальвина, едва ли является случайным. Их интеллектуальная ученость и определенное положение как представителей государственной религии, делает фарисеев особенно подходящим объектом для травли интеллигенции. Их враждебность по отношению к Христу облегчает ему задачу объявить их авангардом антихриста. Стимулятором здесь является враждебность к интеллигенции. Кому приходится страдать и у кого нет ни силы, ни воли изменить ситуацию по собственному почину, тот скорее готов ненавидеть тех, кто вскрывает отрицательные стороны ситуации, а именно интеллигенцию, как тех, кто ответствен за страдания. То, что интеллигенция отключена от физического труда, не обладает правом приказа, что она поэтому вызывает зависть, не требуя одновременно подчинения, еще более усиливает враждебность. В глазах слушателей Томаса антиинтеллектуализм может рассчитывать на особый успех. Нагорная проповедь подгоняется в качестве идеологии для тех, которые хотя и чувствуют, что их собственное мышление затуманено, однако ожесточенно и восторженно придерживаются этого.

Этот гнев обращается против тех, кто стоит в стороне, и, таким образом, подготавливает антисемитизм, ведь евреи в теологическом отношении близки к христианству, не принимая его. «Ну, мои друзья, вы видите, что Иисус Христос был хорошим человеком, что он был высоким раввином евреев своего времени, что он был великим вождем, но вы отказываетесь признать, что он является Богом в человеческом образе. Подумайте о том, что чистота Священного Писания устоит или упадет с приведенным доказательством, что все должны чтить Сына, как они чтят Отца. Мой друг, ты можешь прийти к Богу только через Иисуса Христа, Сына Божьего. Я знаю, что это довольно трудно для некоторых из вас, которые учили это по-другому. Нет никакого другого пути спасения для мужчины или женщины, чем посредством Иисуса Христа. Если вы не чтите Сына, то вы не можете чтить Отца». Так как призвание Сына является важнейшим различительным признаком между христианством и иудаизмом, эти слова косвенно имеют в виду евреев. В остальном применяемый здесь теологический принцип усиливает значимость трюка «посланника». Конечно, подчеркивание различительного признака было бы само по себе уже антисемитским, оно становится в конце концов таким из-за того, что Томас говорит о связи между Ветхим и Новым Заветами редко в позитивном смысле. Идею, что Христос пришел не отменить Завет, а исполнить его, т. е. Ветхий Завет, Томас оставляет без внимания. Для него, более того, Новый Завет является отрицанием старого, и поэтому Томас, конечно, не относится к фундаменталистам: «После Нового Завета, после слова живого Бога, бессмертие человеческой души может осуществляться только через откровение и дело Иисуса Христа из Назарета, совершенное на кресте, на Голгофе и у могилы Иосифа Аримафейского».

Когда Томас взваливает ответственность на тех, кто «близок» к Христу, в действительности не признавая этого, он компрометирует Ветхий Завет, вместо того чтобы его принять, в конце концов он клеймит евреев. «Сатана постоянно пытается приблизиться к детям Бога через посредника. Он знает, что бесполезно напрямую нападать на дело живого Бога, но он всегда пытается дойти до каждого отдельного индивидуума через кого-нибудь, близкого к нему. Так было в случае с Иудой. Вспомним четвертую главу Евангелия от Матфея, где говорится, что Иисус победил дьявола. Если вы теперь откроете Евангелие от Луки, вы в описании Тайной вечери найдете, что пришел Сатана и был в образе Иуды Искариота. Он сказал: „Я не могу прямо к нему подступиться и должен потребовать смерти Иисуса Христа через кого-нибудь, кто близок к нему“». Отождествление евреев с убийцей Христа и особенно через ассоциации слов «Иудея», «Иуда», «еврей», весь этот пассаж изменяется в направлении трюка антифарисеев.

Согласно нашему основному тезису, религия, являясь сетью для ловли определенной группы населения, трансформируется в средство для политических манипуляций. Томас однажды утверждал: «Сатана сегодня не имеет власти над христианином, так как на Голгофе он пережил свое Ватерлоо». Такие языковые образы, подчиняющие спасение души земным событиям, являются символом отношения Томаса к религии. Голгофу он превращает, так сказать, в вечное Ватерлоо, так что его религия низводится до системы метафор для выражения «светских» битв и политической власти. Его ловкое толкование Библии ради идей, которые в основном несовместимы с духом христианства, доходят часто до карикатуры. Его, в конце концов, интересуют только результаты религиозного престижа и религиозного авторитета, что показывает доведенный до совершенства цинизм в обращении с библейскими рассказами. У него нет ни малейшего интереса к конкретной субстанции религии и, само собой разумеется, подчинение религиозных идей и языка религии политическим целям сильно принижает сами религиозные идеи. Голгофа, названная Ватерлоо, теряет свою уникальную значимость, которую вера в распятие толкует как акт спасения. Простая метафора, лишенная каких-либо догматических выводов, звучит для каждого христианина как богохульство. Тем, к кому обращается фашистская пропаганда, нужно было разъяснить, что фашистская манипуляция с догмой весьма кощунственна.