Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова

него как раз развиваются легкие, мозг… каждый день очень ценен.

Она шумно, как будто с досадой, выдохнула и, откинувшись на подушку, закрыла глаза.

Нет, все же странная она. Обычно даже совсем молоденькие девочки и при большем сроке волнуются, расспрашивают, просят сделать всё возможное, а тут… полнейшее безразличие. Ну как так?

– А Ярик как поживает?

– Отлично, – не открывая глаз, ответила она.

– Он здесь, в Москве?

Эльза Георгиевна всё-таки соизволила посмотреть на меня и даже издала смешок.

– Он – в Германии. И очень неплохо там устроился. Не знаю уж, каким образом его заприметили, но ему предложили там престижную работу в крупной компании, связанной с какими-то технологиями. Он согласился и переехал. И доволен. Мы с ним мало общаемся, но знаю, что матери своего отца он запросто оплатил операцию недавно, а сумма там фантастическая. Ну а больше я про него ничего не знаю.

Меня это в который раз поразило. Какой бы Ярик ни был, но он же ее сын. Что она за человек такой? Робот, а не женщина.

– А сама детей не планируешь заводить?

– Пока нет.

– Чайлдфри, как сейчас модно говорить?

– Нет. Мы хотим, но чуть позже. С учебой в меде не до детей. Да и Андрей вот только закончил… технический. Работает без году неделя.

– Все-таки странно, что вы и вместе…

Сама ты странная, подумала я, выходя из ее палаты. Почему-то после разговора с ней в душе осело горькое разочарование. Нет, я даже рада за Ярика, что он смог чего-то добиться, но ведь это она должна за него радоваться. А ещё переживать за ребенка, которого носит…

* * *

После смены первым делом – душ, а затем, конечно, нужно отоспаться. Вечером предстоит празднество у родителей Андрея. Позавчера был день рождения его мамы, но перенесли на сегодня – все ведь работают.

Поначалу меня, привыкшую к тихим семейным посиделкам, такие торжества с размахом жутко смущали. А старший Исаев праздновать без размаха попросту не умел. Да и родственников у них – легион, плюс бесчисленное множество друзей и близких знакомых семьи.

Потом я привыкла, хотя все равно каждый раз еду к ним на подобные сборища – будто тяжкую повинность отрабатываю. И не в родителях дело – с ними у меня чудесные отношения, особенно с его сестрой и мамой. Просто я сама по себе не тусовщица. Диван и интересная книжка – вот мои идеальные выходные. Наверное, это последствия передоза кипучей активности на работе.

И все же, хочу – не хочу, я не могу отказаться. По бо́льшей части, из-за Андрея, ну и его маму неохота обижать.

Сам он сегодня отпросился с работы пораньше, чтобы приехать вовремя, потому что дорога не близкая. И всё равно мы опоздали, простояв два с лишним часа в пробке.

– А знаешь, кто к нам сегодня поступил?

– Кто? – спросил Андрей, с тоской глядя на стоящую перед нами машину.

– Эльза Георгиевна.

– Что? Безобразная Эльза? – сразу оживился он. – Блин, ей вообще надо запретить рожать.

– Ну ты тоже скажешь, – хмыкнула я.

– Знала бы ты, что мне про нее Ярик рассказывал. Там капец просто…

Приехали мы в самом разгаре, когда народ – а отмечали в загородном ресторане – уже не сидел церемонно за столами, а бродилкто где, сбивался в кучки, отплясывал, общался. Но так даже лучше. Меньше внимания к нам.

Мы подошли к маме Андрея, поздравили, поговорили. Она искренне нам обрадовалась, но видно было, что уже устала от шума и суеты. А когда ведущий вызвал добрую часть гостей в центр зала для какого-то шуточного конкурса, и все, как дети, с хохотом ринулись «играть», Андрей наклонился ко мне и предложил:

– Давай сбежим?

До рассвета мы с ним сидели на берегу пруда, вдвоем, в машине, как когда-то давно, после выпускного. Ночь выдалась теплой и звездной. И, казалось, в целом мире мы одни, и даже время остановилось. Когда такое пьянящее чувство я испытывала в последний раз? Уже и подзабыла.

Нет, у нас с Андреем все хорошо, нам даже поссориться не из-за чего. Но, оказывается, я соскучилась по вот такой бездумной внезапной романтике. Обратно мы ехали, то и дело переглядываясь и улыбаясь друг другу.

А через пару дней, придя утром на работу, я узнала, что мать Ярика родила мальчика.

– Как могли – тянули, – рассказывала Надя, – но…

– И как ребенок? – встревожилась я.

– На искусственной вентиляции. Лейкоцитоз просто дикий. В общем, плохо дело, очень плохо… Слушай, а ты не знаешь, есть у нее кто? Она никого не указывала.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Сын в Германии, но там сложно всё…

С тяжелым сердцем я отправилась к Эльзе Георгиевне, ее уже перевели в обычную палату. Худая и бледная, она лежала на своей койке как мумия, так же неподвижно, без единой эмоции на восковом лице.

– Костя… Константин Валерьевич – очень хороший врач. Выхаживал и не таких… – начала я и почти сразу замолчала, не зная, что ещё сказать человеку, по которому даже непонятно, слушает он тебя или нет. – Эльза Георгиевна, вам что-нибудь нужно?

Она смотрела в потолок пустым взглядом, но все же еле слышно ответила:

– Нет.

– Она с самой ночи, как ее привезли, вот так лежит, – озабоченно сообщила соседка по палате.

Но сама Эльза не выразила ничего. Вздохнув, я вышла. С кем я пытаюсь говорить? Она же… просто дерево. Ей на Ярика-то, здорового и умного, было плевать, а