Имменсерит. Огненное сердце Ювина - Вячеслав Анатольевич Гильштейн

уже барабанил в дверь, чтобы выяснить в чём дело. Казалось, этот вопль ужаса услышали все.

Инайя пыталась успокоить Авенира, но он не слышал её. Он смотрел сквозь пространство, не видя перед собой ровным счётом ничего. Со стороны коридора у входа в комнату собиралась дворцовая стража. Они окружили дежуривших у дверей орков и требовали встречи с королём, дабы убедиться, что с ним всё в порядке. На орков во дворце все смотрели косо и их откровенно недолюбливали, а всё потому что боялись. Многие не понимали, почему юный правитель Арден Экора так им доверяет.

Поскольку никто не отвечал, дверь в королевские покои приоткрылась и под всеобщий гул негодования в образовавшуюся щель просунул голову один из орков-стражников.

– Рирган! Позови сюда лекаря Ицама! Быстрее! Никого сюда не впускай кроме него! – в панике скомандовала Инайя, обнимая Авенира за плечи.

– Слушаюсь, моя королева, – пробубнил орк и моментально скрылся за дверью.

В комнате больше ничего не происходило. И всё-таки Авенир что-то видел, что-то, что привело его в такой ужас. Его зрачки расширились, он перестал кричать. Он дышал так, словно только что загнал оленя по свежевыпавшему снегу. Его грудь высоко и часто вздымалась, но он больше не произносил ни звука. Авенир по-прежнему смотрел сквозь пространство, не замечая ничего вокруг.

Вдруг, он неожиданно сел на кровати, заставив Инайю своим резким движением отшатнуться от него. Он медленно заговорил чужим голосом, перепугав её так, что она едва не состарилась и не поседела на месте.

– Когда придёт время Хаоса, боли и страданий, реки крови проложат свои русла, орошая мёртвую землю. И тогда взойдут плоды ненависти, алчности и лжи. Когда судьба Мира пошатнётся, тогда появится надежда на спасение тех, кто этого достоин. Оно явится к людям, словно птица Феникс из пепла. Предзнаменованием тому будут ожившие легенды, которые многие считают просто детскими сказками. Когда придёт время Хаоса, реки огня проложат свои русла, орошая мёртвую землю. И тогда покроет города горячий снег, сея погибель всем живущим. Когда судьба Мира пошатнётся, тогда появится надежда на спасение тех, кто этого достоин. Ключ к спасению явится в мир с призраками прошлого. Предзнаменованием тому будет то, что вернулось в настоящее из небытия.

На мгновение Авенир утих, и Инайе показалось, что он уже закончил говорить, но он вдруг судорожно с хрипом вздохнул и продолжил:

– Забудь о том, кто ты есть сейчас, и стань тем, кем хочешь быть, – при этом, Авенир медленно поднял руку и указал пальцем куда-то на противоположную сторону.

Инайя проследила указанное направление. На противоположной стене висело большое зеркало. После всего сказанного, Авенир рухнул на кровать. Его била дрожь. Инайя знала, что ему сейчас нужно оказать как можно больше внимания, но она не знала, как ему помочь. Она боялась забыть хоть что-нибудь из того, что изрёк Авенир. Она быстро записала всё сказанное им на листе пергамента, который нашла в одном из ящиков небольшого письменного стола, стоявшего в самом углу комнаты.

Когда Авенир произносил эти слова, у входа в их с Инайей спальню уже собралась большая часть всей дворцовой стражи. Девушка слышала их возбуждённые голоса и выкрики. Напряжение нарастало и вот-вот могло начаться кровопролитие. Все переживали, что Арден Экор может вновь потерять правителя, едва обретя могущество и прежнюю силу. Инайя приказала личной охране её мужа, состоявшей исключительно из орков племени Со-Ур, никого не впускать в комнату кроме лекаря, который почему-то до сих пор не явился. Сама же она после того, как записала пророчество, ни на мгновение больше не отходила от Авенира, держа его за руку и поглаживая по волосам. Его по-прежнему била дрожь, глаза закатывались, но все симптомы становились слабее. Она мысленно молилась Небесам, чтобы с её возлюбленным всё было хорошо. Она так не боялась с тех пор, как скончалась её матушка. Её мать, будучи одной из жён Маарифа Сейфуллы, обладала особым даром и иногда во сне вела себя точно так же, как сейчас Авенир. Жар, судороги и тяжёлое дыхание дополнялись потерей ориентации и несвязной речью.

Лекаря всё не было, а Авенир постепенно приходил в себя. Наконец, он пару раз моргнул и чуть-чуть повернул голову в сторону своей жены, которая по прежнему была рядом.

– Ты всех перепугал, Авенир. Ты знаешь, что сейчас было? – её голос ослаб, она заглянула ему в лицо, в его уставшие синие глаза. – Ты вещал.

– Что делал? – Авенир не был уверен, что услышал её правильно, его брови съехались к переносице.

– Авенир, ты предсказывал, произносил пророчество. И оно было довольно мрачным, если не сказать хуже, – она перевела дух, ей не хотелось вспоминать сейчас о прошлом, но пришлось, – мне уже доводилось видеть подобное. Моя мама была вещуньей, – Инайя снова взяла его руку в свои.

– Туманные речи оттого и туманные, что скрывают истинный смысл, – заключил Авенир, проведя свободной рукой по лицу и отерев капли пота со лба, – я видел видение, но не знал, что при этом ещё что-то говорил.

Инайя задумалась над его словами. За их пока ещё недолгую совместную жизнь, она уже усвоила, что иногда её муж выражает свои мысли в очень своеобразной форме, чаще всего не понятной для неё. Но сейчас она сразу же ухватила суть того, что он сказал.

– Да, солнце моё, ты прав. Ты произнёс пророчество, но оно слишком запутанное, и я понятия не имею, что оно означает. Поэтому рано ещё говорить о том, чем оно может нам грозить. Значит и переживать о нём было бы неправильно, правда? – она посмотрела на него, ища поддержки и понимания, ведь его слова её на самом деле не на шутку испугали, – часто у тебя такое бывает?

– Пожалуй, это впервые, – ответил Авенир и сам удивился своему спокойствию, – я про вещание, или как это правильно называется.

Его тон голоса внушал ей спокойствие и обнадёживал.

– А что на счёт видений?

– С тех пор, как ключ Ювина оказался у меня, я каждую ночь вижу разные вещи в своих снах. Иногда это что-то невероятное, а иногда совершенно ужасное, как сейчас. По началу я относился к этим видениям не более чем как к простым снам, но всё-таки это нечто большее. Мне нужна книга. Я буду записывать всё, что вспомню и всё, что ещё увижу.

– Я записала то, что ты произнёс, – Инайя протянула Авениру лист пергамента с ровными строчками пророчества.

В этот момент в дверь комнаты постучали и не дожидаясь ответа в неё вошёл старец в белой одежде.