Новые люди. Том 2 - Александр Воропаев

– Я согласен с вами – произошло несчастье, но как это остановить? – спросил Матиуш.

– Откуда эта вражда? Почему ваш отец так легко верит, что его сына погубил ярл Дерик? Хотите, я расскажу вам про Фюргартов? То, что знаю я? Ведь все они были моими учениками, и я знаю их с малолетства. Я не стану кривить душой против правды. Узнав их, как я, вы другими глазами увидите происходящее…

Верн рассказал ему и о ярле Дерике, и о его старшем сыне Эльгере. О том, какой прямой и открытый характер у молодого эрла. Конечно, Эльгер бывает жестковат в общении, часто нетерпелив и даже порою нетерпим, но зато искренен в своих словах. Всегда можно быть уверенным в том, что эрл говорит то, что думает. А с таким человеком можно иметь дело.

Затем перешел к младшему сыну – Барриону Фюргарту. Здесь Матиуш уже слушал внимательнее: фиолетовоглазый рыцарь с холодным лицом произвел на него необычайное впечатление, и он хотел понять, что может скрывать эта его маска. Не всегда же он ее носил. Ведь и он был когда-то ребенком. Краешек настоящего лица Барриона он, кажется, успел увидеть во время их последней встречи на дороге. И Матиушу показалось, что такой человек мог бы стать ему хорошим приятелем…

– Закрытость Барриона не случайна… – говорил мейстер негромко.

Он наклонил голову, оперся костлявыми локтями на свои колени и как будто рассказывал это себе, а не своему собеседнику.

– У мальчика всегда была непреодолимая тяга к правильным поступкам. Временами доходящая даже до чрезмерной, болезненной щепетильности. Я иногда думаю, что это может быть связано со смертью его матери – леди Стионы. Ведь это возможно. Потому что он начал меняться именно в те тяжелые дни. Если он вдруг решил, что ее уход как-то связан с каким-нибудь его детским проступком, если он винил себя… И если он из этого вывел для себя правило жизни… А затем… Сложно человеку, не идущему на компромиссы, быть всеобщим любимцем. Как это все-таки странно, что человек, который верен чистым принципам, должен выстраивать вокруг себя броню отчуждения от остальных людей. Носитель твердых убеждений всегда становится мишенью. Почему так? Остальные словно пытаются убедить всех и увериться сами, что настоящее рыцарство… и их носитель не содержат в себе ничего, кроме вычурной позы. А Баррион – именно настоящий рыцарь. Один из таких, как в этих старых книгах.

Мейстер Верн указал на полки армариума.

Но больше всего с бесконечной теплотой старик рассказывал о младшей дочери Дерика – Селите. Для Матиуша было очевидно, что принцесса для мейстера была любимицей.

Хотя Ардо видел ее только мельком на стене перед штурмом Капертаума, ему отчего-то было нескучно слушать все эти обильные похвалы, которые старики извечно направляют в адрес своих внучек. Мейстер и относился к своей ученице именно как восторженный дедушка и хотел, чтобы это чувство разделил с ним и Матиуш.

– Конечно, обычное устройство нашего общества таково, что девочку прежде всего готовят быть женой и матерью, высокое положение они занимают редко и случайно. Опять же если это происходит, то чаще через брак. Науки – не для них, ремесло – тоже нет, – говорил Верн. – Разве что только допускается увлечение каким-нибудь искусством. Для забавы… Если правда то, что я слышал о городе новых людей, возможно совершенно другое состояние дел. У них девушка может нацеливаться почти на любую для себя роль в жизни. Вы, может быть, предвзято относитесь ко всему женскому роду, это обычное дело, но я верю, что у Селиты большое будущее. Помяните мое слово. Девочка может мечтать не только о встрече с прекрасным принцем. Вы это допускаете? Она может хотеть вышить свой, ни на что не похожий рисунок на ткани мироздания. У принцессы удивительно пытливый ум, совершенно как у шустрого любознательного мальчишки. Вот, судите сами – пожалуй, никто не знает все уголки твердыни так, как она. Все каменные ловушки, скрытые переходы…

– Куда же она так ловко пропала при штурме? – спросил Матиуш.

Старик оборвал себя на полуслове и, словно очнувшись, посмотрел на собеседника настороженным взглядом.

– Я вовсе не пытаюсь сделать вас предателем своей воспитанницы, – поспешил заверить его Ардо. – Мне это совсем ни к чему. Вы бы даже страшно разочаровали меня, если бы это случилось. Но ведь она еще очень молода. Прячется где-то в сыром углу – одинокая, без всякой поддержки. Непростое испытание для юной принцессы. По крайней мере, вы уверены, что она находится в безопасности?

– Вполне, – ответил мейстер. Но в его голосе слышалось беспокойство.

– Я должен был спросить. Это даже мой долг, – сказал Матиуш улыбаясь. – Ведь мой отец прочит Селиту мне в невесты.

Шутка не удалась. Мейстер Верн растерянно уставился на него.

На следующий день утром комендант Матиуш Ардо поднялся по лестнице в библиотеку.

– Я собираюсь сейчас спуститься вниз, – сказал он. – Нужно навестить моего благородного пленника. Думаю, ему приятно будет увидеть кого-нибудь из домочадцев.

В руке у него была масляная лампа, и огонек для экономии у нее был пока почти притушен.

– Значит, вы возьмете меня с собой к Барриону? – спросил мейстер Верн. – А я уж решил, что вчера вы просто игрались со мной, милорд. Я бы не удивился: разузнали от простака о Нодгаре все, что желали, и вновь спрятали острые коготки в мягкие лапки…

– Я всегда один и тот же, – ответил ему Ардо. – Несмотря на мою сомнительную внешность и имя. И сегодня я тот же, что был вчера.

На улице сегодня была очень странная погода. Утреннее солнце слепо пробивалось через густую пелену тумана. Когда Ардо и Верн вышли из башни, они словно погрузились в розоватый молочный кисель. Уже в сотне шагов ничего не возможно было разглядеть. Звуки утратили свою силу. Пробиваясь к ним из внешнего мира, они становились глухими и малозначащими. Дым от очагов крепости был не в силах подняться вверх, стелился по скользким от росы камням детинца и добавлял воздуху вкус и запах тревожной горечи.

Караульный, который должен был охранять пленников, находился возле донжона, у входа в подземелье.

Это было нарушение, но комендант не стал ничего говорить. В подвале было зябко и пахло свежевырытой могилой. Не было ничего страшного в том, что солдат поднялся наверх – никуда пленники не денутся.

Воин при их появлении отстранился от стены.

– Тебя давно меняли? – спросил у него Матиуш.

Солдат замялся. Он, наверное, не ожидал, что лорд к нему обратится, и только крепче сжал копье.

За спиной раздались крики, и заскрежетали петли внутренних ворот. Ардо оглянулся.

Тяжелые створки еще не успели до конца раскрыться, а во двор детинца ворвался отряд личной охраны лорда Стевариуса. Пространство, окруженное невнятной стеной тумана, быстро заполнилось нервным хрипом лошадей, лязгом и руганью. Матиуш не сразу разглядел в этой свалке отца. Желто-белые сюрко на всадниках были грязные, будто отряд галопом скакал под проливным дождем по деревенской дороге. Вместе с ними во двор ворвался порыв свежего ветра. Туман заклубился клочьями, отступая к стенам.