Савитри. Легенда и символ - Шри Ауробиндо

душа — это не ключ к вечности,

Не искупление горем требования небесного к жизни.

О смертный, терпи, но не проси удара,

Слишком скоро горе и мука отыщут тебя.

Слишком велик этот риск для твоей воли;

Лишь в границах может сила людей быть в безопасности;

Бесконечность же — это цель твоего духа;

Его блаженство — позади лица мира, слезами залитого.

В тебе есть сила, которой не знаешь ты;

Ты — это заточенной искры сосуд.

Она ищет освобождения от обертки Времени,

И пока ты ее внутри запираешь, печатью является боль:

Блаженство есть венец Божества, вечность, свобода,

Не отягощенные принадлежащей жизни слепой мистерией боли:

Боль — это подпись Неведения,

Признающего тайного бога, жизнью отвергнутого:

Пока жизнь его не найдет, боль никогда не закончиться.

Спокойствие — победа себя, преодолевающая рок.

Терпи; ты найдешь, наконец, свою дорогу к блаженству.

Блаженство — это тайное вещество всего, что живет,

Даже горе и боль — это наряды мирового восторга,

Он прячется позади твоего горя и крика.

Ибо твоя сила — лишь часть, не вся сила Бога,

Ибо обремененное твоей маленькой самостью

Твое сознание божественным быть забывает,

Когда оно в смутной полутени плоти гуляет

И не может выносить огромное касание мира,

Ты кричишь и говоришь, что там — боль.

Равнодушие, боль, радость — маска тройная,

Дорожный наряд Танцора восторженного,

От тебя тело блаженства Бога скрывающий.

Твоего духа сила тебя единой сделает с Богом,

Экстазом твоя агония сменится,

Безразличие углубится в покой бесконечности,

И на пиках Абсолюта засмеется обнаженная радость.

"О смертный, что жалуется на смерть и судьбу,

Некого винить во вреде, который призвал на себя сам;

Этот тревожный мир ты своим домом выбрал,

Ты сам — автор боли своей.

Когда-то в безграничности бессмертной Себя,

В обширности Истины, в Сознании, в Свете

Душа из своего счастья выглядывала.

Она ощущала блаженство бесконечное Духа,

Она знала себя бессмертной, безвременной, безпространственной, единой,

Она видела Вечного, жила в Бесконечном.

Затем, курьез тени, отброшенной Истиной,

Она потянулась к некоему иному состоянию себя,

Она была притянута к неизвестному Лику, сквозь ночь глядящему.

Она бесконечность негативную ощутила,

Небесную пустоту, чей необъятный избыток,

Имитирующий Бога и вечное Время,

Предложил землю для неблагоприятного рождения Природы

И тяжелое, твердое несознание Материи,

Приютившее бы блеск преходящей души,

Которая рождение, смерть и невежественную жизнь освещает.

Поднялся Разум, что в Ничто всматривался,

Пока не сформировались фигуры того, что могло бы никогда и не быть;

Оно вмещало противоположности всего, что есть.

И Ничто представилось Бытия огромной, непонятной причиной,

Его немою поддержкою в пустой бесконечности,

В чью пучину дух должен был скрыться:

Затемненная Природа жила и несла семя

Скрытого Духа, притворяющегося несуществующим.

Вечное Сознание стало причудой

Некоего неодухотворенного, всемогущего Несознания,

И, не дыша больше родным воздухом духа,

Блаженство стало случайностью смертного часа,

Чужестранцем во вселенной бесчувственной.

Словно притянутая Пустоты грандиозностью

Душа, привлеченная, над Пучиной склонилась:

Она страстно желала авантюры Неведения,

Чуда и сюрприза Неведомого

И бесконечной возможности, что таится

В лоне Хаоса и в бездне Ничто

Или выглядывает из неизмеримых глаз Шанса.

Душа устала от своего неизменного счастья,

Она повернула прочь от бессмертия:

Она была привлечена зовом риска и очарованием опасности,

Она устремилась к пафосу горя, к драме страдания,

К опасности гибели, израненному, нагому побегу,

К музе руин, их чарам и краху,

Ко вкусу жалости, к авантюре любви,

К страсти, к Судьбы неясному лику.

Мир нелегкого труда и тяжких усилий,

Битва на краю угасания опасном,

Лязг сил, неуверенность полная,

Радость созидания из Ничего,

Странные встречи на дорогах Неведения

И душ полузнакомых товарищество

Или уединенное величие и одинокая сила

Существа обособленного, свой мир покоряющего,

Звали душу из ее вечности слишком надежной.

Огромный спуск начался, падение гигантское:

Ибо то, что видит дух, творит истину,

То, что воображает душа, создает мир.

Мысль, что из Безвременья выпрыгнула, стать может

Космического последствия указателем

И маршрутом богов,

Циклическим движением в вечном Времени.

Так пришел, рожден от слепого, огромного выбора

Этот неудовлетворенный и растерянный мир,

Это убежище Неведения, этот дом Боли:

Там поставлены тенты желания, штаб горя.

Обширная маскировка запечатывает блаженство Вечного".

Затем Ашвапати ответил провидцу:

"Значит внешним миром дух управляем?

О провидец, нет лекарства внутри?

И что есть судьба, как не духа воля,

Спустя долгое время выполненная космической Сплои?

Я полагал, что могучая Сила с нею пришла;

Разве та Сила Судьбе не высокий товарищ?"

Но Парад ответил, скрывая правдою правду:

"О Ашвапати, дороги случайными кажутся,

Вдоль которых твои шаги блуждают или бегут

В случайных часах или моментах богов;

Но даже малейшие твои запинки предвидены свыше.

Безошибочно изгибы жизни проложены,

Следующие потоку Времени сквозь неизвестность;

Они ведомы ключом, что спокойные бессмертные хранят.

Этот гербовый иероглиф пророческих утр

Смысл более великий в символах пишет,

Чем тот, к которому запечатанная Мысль будит, но об этом высоком почерке

Как уму земли мой голос поведает?

Более мудрая любовь неба смертного мольбу отклоняет,

Не ослепленная его желания дыханием,

Не затянутая туманами надежды и страха,

Она над борьбою любви со смертью склоняется;

Она хранит для Савитри ее привилегию боли.

В душе твоей дочери обитает величие,

Что может ее трансформировать и все вокруг,

Но по камням страдания должно пройти к своей цели.

Хотя предназначена как нектарная чаша небес,

Небесным эфиром сделанная, она этот воздух искала,

Она тоже человеческую нужду в горе должна разделить

И все, что служит причиною радости, превратить в боль.

Разум смертного человека ведом словами,

Его зрение отступает за стены Мысли

И выглядывает лишь сквозь полуприкрытые двери.

Он режет безграничную Правду на небесные лоскуты,

И каждый лоскут он принимает за целое небо.

Он на бесконечную возможность таращится

И пластичной Обширности дает имя Случая.

Он видит отдаленные результаты Силы всемудрой,

Планирующей последовательность шагов в нескончаемом Времени,

Но в ее звеньях лишь бесчувственную цепь замечает

Или холодной Неизбежности мертвую руку;

Он не отвечает мистической Матери сердцу,

Упускает ее груди подъемы горячие

И ощущает холодные, жесткие члены Закона безжизненного.

Воля Безвременья, реализуясь во Времени,

В абсолютно свободных шагах космической Правды,

Кажется машиной тяжелой или Судьбой бессознательной.

Формулы Мага создали законы Материи,

И пока они существуют, все ограничено ими:

Но разрешение духа им нужно для каждого действия

И Свобода гуляет в одну ногу с Законом.

Все изменить можно здесь, если Маг выбирает,

Если бы человека воля могла быть сделана с волей Бога единой,

Если бы человеческая мысль мыслей Бога могла бы