Загадка гибели шхуны "Святая Анна" - Михаил Чванов

Завтра Троица. Как хорошо будет в этот день «там», на земле, где-нибудь на юге, и как плохо здесь, на плавучем льду, сплошь изрезанном полыньями и торосами под 82°2′ широты.

Воскресенье, 25 мая (7 июня). Обхода нет. Приходится так или иначе переправляться. Впереди, в расстоянии около версты, опять неминуемая переправа на каяках, с этой долгой выгрузкой и погрузкой всего нашего имущества.

(Вечером). Сегодня действительно праздник Троицы даже для нас, «плавающих и путешествующих».

Продвинулись мы сегодня на S не больше трех верст, причем два раза плыли на каяках и раз шли по довольно сносной дороге. Когда кончилась вторая полынья, я, пользуясь случаем, вылез на лед взять полуденную высоту солнца. После недолгого вычисления я получил широту 82°21′. Я даже не поверил своим вычислениям, но, проверив, убедился, что все правильно. Великолепно! Так как со мню вместе подошел еще только один каяк, то мы стали поджидать отставших, чтобы вместе двигаться далее, благо впереди виднелась поляна. Вскоре подошел еще каяк, и я порадовал прибывших хорошей широтой. В ответ и они поздравили меня с праздником, объявив, что дорогой убили медведя. Это ли не праздник для нас! Последнего медведя мы ели на судне в прошлом году, кажется, в сентябре месяце, и с тех пор только мечтали об этой дичине. И вдруг, когда у нас так мало осталось провизии и мы сжигаем на топливо все, вплоть до запасных весел и последней пары белья, правда, полного паразитами, вдруг в такой критический момент судьба послала нам пудов до десяти великолепного мяса, которое Свердруп, капитан «Фрама», называет «царским блюдом». Предусмотрительная судьба вместе с мясом послала и топливо, так как медведь очень жирный. И не странно ли, что это неожиданный, дорогой подарок послан нам именно тогда, когда мы нуждались в нем, и именно в праздник Троицы? Не желает ли провидение подкрепить нас, маловерных и слабых? Не могу описать, какой подъем духа вызвал у нас этот подарок. Я даже никогда не ожидал, чтобы мы могли так радоваться, так ликовать. На трех каяках отправились мы за добычей, в то время как другие ставили палатку, разводили огонь и кипятили воду.

Медведя мы нашли на том месте, где я час тому назад высадил на льдину Регальда, найдя, что три человека, при имеющемся грузе, для моего маленького каяка слишком много. Оставляя Регальда ожидать следующего, менее обремененного каяка, я оставил ему свою винтовку и четыре патрона. Когда подошедший каяк брал Регальда, к ним на расстояние почти десяти шагов неожиданно подошел медведь, который и был убит Конрадом. Мы сняли великолепную шкуру вместе с салом на топливо (двухсотрублевая шкура должна была идти на топливо ради спасения наших собственных шкур), мясо же разделали так тщательно, как самые лучшие мясники. Даже кровь собрали в чашки. Вечером мы ели мясо и в жареном, и в сыром, и в вареном виде. Сырая печень с солью, право, очень вкусная вещь. Вот это праздник!

Но ветер все же меняется: он еще не выбрал направления и дует то от S, то от SW, то от WSW. Погода прояснилась. Светит солнце и бело, бело кругом Сильно болят глаза.

Понедельник, 26 мая (8 июня). Стоим на старом месте и стараемся заготовить впрок все имеющееся у нас медвежье мясо, следовательно, стоим не напрасно. Варим, жарим целый день, топим жир, а я делаю опыт сушить на ветру мясо. Четыре человека ушли искать дорогу.

Наевшись досыта, все стали предприимчивее и бодрее. Погода сегодня славная: светит солнце, и ветер опять, на наше счастье, дует от N и дует основательно. У меня опять болят глаза, но широта так сильно интересует меня, что я пошел на выбранное мною место чуть ли не за полчаса до полудня. Горизонт и край солнца я скорее угадываю, чем вижу, но тем не менее я убедился, что вчера не наврал. Сегодня широта получилась 82°20′. На одну милю к югу нас за сутки, конечно, опустило ветром.

Когда я шел сегодня с секстаном к месту наблюдений, то неожиданно пересек свежие медвежьи следы. Два медведя, по-видимому, сегодня утром посетили наше становище. Они подходили к самым каякам, посидели и побрели на NO. Вообще и сегодня и вчера у нас очень хорошие дни. Мы ходим радостные, праздничные.

Вторник, 27 мая (9 июня). Вчера мы напрасно потеряли время. Часов в 10 вечера мы снялись и «пошли по назначению». За три часа прошли верст пять. Остановились у поломанного льда, двигаться дальше некуда. Ветер со вчерашнего вечера дует W, баллов 5–6.

Когда мы еще были на «Св. Анне», у нас ходили слухи, что медвежью печень есть нельзя, так как от нее человек заболевает. Хотя мы и не особенно доверяли этим слухам, но все же не ели, за исключением нескольких человек, самых «вольнодумцев». Теперь мы все ели печень, и могу сказать, по личному опыту, что печень вредна. У всех так сильно ломит голову, что можно подумать, что мы угорели и даже хуже. Кроме того, у меня во всем теле сильная ломота, а у многих — расстройство желудка. Нет, теперь довольно есть печень!

Сегодня, по случаю ночного перехода, мы проснулись в 12 часов. Сильная метель. Намело вокруг целые сугробы снега.

Среда, 28 мая (10 июня). Вчера, вследствие сильной метели, весь день пришлось простоять на месте. Сегодня стало лучше. Ветер сначала перешел на S, а потом на О. В 12 часов дня снялись и пошли к переправе через целый ряд трещин и каналов. Дорога невозможная. Измучились мы за день так, как никогда.

Глубокий снег, который уже начал таять, оседает с шумом целыми пластами. Под снегом почти повсюду вода и в некоторых местах до 6 вершков. Прошли за день не более 4 верст и промокли при этом до нитки. Поминутно нарты завязают в мокром, липком снегу, и их приходится по 4 и 5 человек на руках вытягивать за нащепы из сугроба. Утром бросали лот, но дна и сегодня не достали, вытравив линя сажен 70. По направлению линя ясно видно, что нас со льдом несет на S. Положение наше, конечно, не особенно завидное, это я сознаю давно и сам. Поэтому я не особенно удивился, когда сегодня вечером, сначала Конрад, а потом и еще 4 человека, выразили желание, бросив нарты и каяки, идти на лыжах вперед. Хотя бросать каяки я считаю опасным, или во всяком случае преждевременным, но тем не менее противиться желанию «лыжников» я не мог. Как я мог гарантировать им успех при моём способе движения, как мог я навязывать им тащить всю поклажу, наши нарты и каяки, которые я считал необходимыми для нас, но «лыжники» считали лишней обузой?

Я только постарался разъяснить им, что они могут очутиться в очень рискованном положении, бросивши в океане, хотя бы и покрытом льдом, наши каяки, на которых так хорошо плыть, в чем мы уже имели случай убедиться, и которые, в конце концов, не так уж тяжелы. Как они будут жить, если даже доберутся до земли, без теплого платья, без топора, посуды и массы других вещей, которые сейчас лежат в каяке и представляют, правда, некоторый груз, но которые так нужны будут на первой же земле, где им вздумается пожить и отдохнуть? «Лыжники» приумолкли, но я вижу, что не убедил их. Палатку свою мы уже начали резать понемногу на растопку, и, я думаю, недалеко то время, когда мы с нею распрощаемся. Она слишком громоздка, в особенности намокшая. При переправах через полыньи она занимает очень много места и внутри каяка не помещается. Сегодня у нас еще осталось 16 мешков сухарей, т. е. 8 пудов. Это наша главная провизия. Затем идет несколько фунтов молотого гороха, мясо медвежье и патроны. Патроны — главный груз после сухарей. Ну что можно из этого бросить?