Мистер Фермер. Морковка за интим! - Владимиров

вести себя со мной в постели. Прижав меня к стене, она своим горячим дыханием буквально провоцировала меня, телом своим отвлекая от всех забот. Поведение женщины не осталось без внимания третьих персон.

Высокая, не меньше метра девяносто, девушка, с гру… нет, то была не грудь, а полноценное, выпирающее откуда только можно вымя. Стоя всего в двух десятках сантиметров от нас, МУ сверлила именно меня своим ревнивым взглядом. Незнакомка с интересом ждала продолжения. Ровные, торчком вверх рога, чёрные, шелковистые волосы до накаченного, но, чуть под заплывшего жирком пресса, а так же груди… Твою мать, я мог сколько угодно говорить о её теле, но при этом всё равно смотрел бы на эту грудь.

— Мы знакомы? — Придерживая за задницу рвущуюся в постель Хохо, спросил я.

— Пока нет. — Глядя на мою руку, обхватившую ягодицу, Кролли, ревностно выдала Му. — Матвеем…

— Да?

— В нашем племени поговаривают, в силе мужской, вождь племени кролли не уступит даже прекрасному Мудра… — Сделав шаг навстречу, да так, что наши с Хохо головы едва не соприкоснулись с её сиськами, проговорила та.

— Думаю, вашему Старосте есть чему поучиться у мистера Матвеема… — Внезапно, вставила свои пять копеек Хохо, отчего глаза коровки полыхнули ещё большим любопытством.

— Что ж, я хотела бы это п…

— Беда! — Влетел в дом предвестник проблем. Тот самый, весь день мне испоганивший своим сглазом дозорный.

Как же ты меня заебал…

Высвобождая из своих объятий Хохо, накидываю куртку, направляюсь к нему.

— Ну? — Злобно выдал я.

— Лиса вернулась. — Коротко и испуганно отвечает он.

— Что? — В мозгу такое не клеится. Слишком рано.

— Она одна? — Спросил я.

— Да, одна, и с корзиной.

— Корзиной, всего одной? — Переспросил я, и кролли кивнул. Кажется, переговоры с участием моего парламентария прошли не совсем так, как я того хотел.

Глава 38

В метрах двадцати от ворот, под прицелом десятка арбалетчиков, стояла Пом, а вернее, лисица, с виду очень похожая на неё. Абсолютно голая, со срезанными волосами, вырванными клочками меха, вся в крови, с одной лишь корзинкой, прикрытой с верху шкурой.

— Я проверю. — Первым вышел Кобаго. Оглядев девушку, он убедился в том, что при Пом нет оружия, не забыв заглянуть и в саму корзинку. Увиденное того слегка шокировало. Недовольно скривившись, здоровяк жестом подозвал меня.

Спустившись и подойдя поближе, заметил множественные укусы, гематомы и кровоподтёки по всему женскому телу. В своих окровавленных пальцах с вырваными когтями, она принесла ответ хищников на моё предложение. Одернув шкуру, прикрывавшую содержимое, так же как и Кобаго я скривился. К горлу подступил ком, не сумев сконцентрироваться, едва не блеванув, отвожу взгляд в сторонку.

В корзине лежала отрубленная голова с выколотыми глазами, срезанными ушами и отрезанным языком. Я знал его. Гордый, резкий но показавшийся мне смышленым… Это была голова молодого волка по имени Чёрный глаз. Тогда я думал мы сумеем с ним договориться, думал, когда он остынет, мы достигнем взаимопонимания, а сейчас…

Это было не всё. Видя наше недовольство, и без того измученная, напуганная происходящим Пом, плача произносит:

— Отныне, так будет с каждым, кто посмеет проявить неуважения к хищной крови, и предложит вести переговоры с теми, кого предки Великой охоты, всегда звали, и мы будем звать кормом. То есть, с вами, ш-шаман. — Шмыгая носом, заикалась лиса, опасаясь моего ответа и ответа охранявшего меня Кобаго.

— Каждый, кто сдался, кто струсил и сложил оружие, навлёк на семью свою великий позор. Настоящий хищник никогда бы не сдался травоядному. Хищник разорвал бы себе глотку когтями, перегрыз вены, но не сдался бы, не стал бы рабом для корма. А значит, попавшие в плен более не хищники. Трусы и предатели не достойны этого гордого звания. Отныне, все они считаются изгоями. И пока живы они, не будет им места в стае и места в хищном лесу. От сего дня и до дня последней охоты, они законная цель, и судьба их паршивая, стать трофеем в сильных руках. Эти слова мне было велено передать новым вожаком, первым волком стаи, носящим имя Красивый.

Дрожа на ветру, лиса, взорвавшись слезами, передала мне корзину. Избитая, измученная, подвергшаяся пыткам со стороны собственного племени. Переняв корзину, отдаю её вышедшему вслед за мной Кобо. Затем, стянув с себя куртку, накидываю той на плечи, мокрую голову лисички прячу под капюшоном.

— Мне не стоило тебя отпускать. Прости, Пом. Идём в дом, согреешься. — Проговорил я, но девушка даже не шевельнулась.

— Я… я теперь тоже изгой… я, я законная добыча, трофей для отца и братьев. Я больше никому не нужна! — Ладошками своими окровавленными прикрыв лицо, проскулила лисица, упав в грязь на свои побитые коленки. — Убей меня… прошу Матвеем, убей меня. Мне не пережить этого позора, мне больше нет места в этом мире.

Кобаго недовольно прорычал. Стоявший позади меня Кобо, так же не смог сохранить нейтральное выражение лица. Та лёгкость, с которой новый вождь отказался от своих соплеменников, по жестокости своей превосходила даже проступки Эрла. Сначала хищники бросили их на баррикады в самоубийственной атаке, а после, когда верхушка их обосралась, ещё и раненых трусами выставили! Бессердечные ублюдки, в отличии от них, мои пленники хоть попытались взять стены. А где эти здоровые умники, чего сбежали, чего героически не убились об стену, как требовали этого от других! Сами съебались, поджав хвост, а раненых бросили на произвол судьбы.

Внутри всё перекручивалось, меня распирало от гнева, ненависти, злобы. Волк по имени Красивый? Вы издеваетесь? Да по одному имени понятно, он лицемер, коварный выродок и трус!

— Теперь я трофей… — Когда слёз не осталось, вновь повторила лиса, обреченно, ленивой рукой потянувшись к лезвию Кобаго, висевшему у того на поясе.

— Дура. — Рычит охотник, делая шаг назад, и хищница по инерции едва не падает в грязь.

Подскочив, подхватываю девушку, не позволяя упасть. Вся в крови и воняет, словно…

— Для них возможно ты и трофей, Пом, но не для меня… — Со стыдом на сердце, припав на колено, под наблюдением десятков молчаливых взглядов, прижимаю девушку к своей груди. Дождь заливает мои глаза, большими, холодными каплями, заползает за воротник, убегая по спине вниз. Сейчас моя шея находилась всего в десятке сантиметров от её острых, хищных клыков. Хищница даже в таком измученном и израненном виде сильнее, проворнее меня. Если захочет укусить, укусит, уверен, она знает где находится артерия.

Внутри меня всё сжимается от тоски, обиды, страха возможной, собственной смерти.

Кисти лисицы приподнялись. Реагируя на это, вперёд ко мне, желая защитить, делает резкий шаг Кобо, но Кобаго, подняв руку, его останавливает.

Пальчики Пом замком смыкаются у