Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Посмыгаев

Но что же такое «ценность»? Для Вебера она не «положительна» и не «отрицательна», не «относительна» и не «абсолютна», не «объективна» и не «субъективна».

Для ученого-аналитика (каким себя считал сам Вебер) ценность далека от личного эмоционального переживания, одобрения или порицания. Она не может быть «плохой» или «хорошей», «правильной» или «неправильной», «нравственной» или «безнравственной». Ценность также абсолютно лишена какого бы то ни было нравственного, морально-этического или эстетического содержания. Ее нужно рассматривать как форму, при помощи которой люди организуют свой жизненный опыт.

Согласно Веберу, ценность представляет собой то, что для нас значимо, на что мы ориентируемся в своей жизни и что мы принимаем во внимание. Она — способ человеческого мышления. Подобно кантовским категориям «пространства» и «времени», ценность у Вебера дает человеку возможность упорядочить, структурировать «хаос» своих мыслей, впечатлений и желаний. Это «чисто логический метод осмысления мира», одинаково свойственный и ученому, и обывателю.

Человек является носителем ценностей, и они необходимы ему для определения целей, которые он перед собой ставит. Их место в мотивации действий гораздо глубже целей и интересов, поскольку именно к ценностям, в конечном счете, обращена воля человека.

Некоторые современные исследователи склонны ставить знак равенства между веберовским понятием «ценности» и «нормой», что является большим упрощением.

В толковании Вебера, ценность, в отличие от нормы, не может быть однозначно понятым повелением; она — всегда пожелание. Обязательно нужен тот, кто, принимая ее по тем или иным соображениям, воплотит своей жизнью. Более того, сам выбор ценностей не просто выбор между «правильным» и «неправильным». «Правильными» ценностями являются щедрость и бережливость, милосердие и справедливость, активная борьба со злом и непротивление насилию.

Однако в каждой конкретной ситуации человеку приходится выбирать одну из двух трудно сочетающихся друг с другом добродетелей. При этом сами по себе ценности «не дают направления», а лишь дают возможность сознательно выбрать направление. Так что стоящая перед человеком альтернатива «имеет смысл лишь как обращение к свободе, равно как свобода в смысле выбора, возможна лишь там, где есть альтернатива» («Наука как призвание и профессия», 1920).

В противном случае ценности автоматически становятся нормами, которые лежат в основе социального порядка.

Нормативное поведение людей полностью предсказуемо и лишено индивидуальных особенностей. Но такое толкование не устраивает Вебера. Он акцентирует внимание на двойственном характере ценностей, выделяя помимо нормативной и другую сторону — их необходимое и неизбежное преломление в индивидуальном опыте конкретного человека.

Тот или иной человек всегда «расшифровывает» для себя ценности, вкладывает в них определенный смысл, то есть понимает их так, как может понять только он и никто другой. Свобода человека — это внутреннее состояние, которое заключается в возможности самостоятельного и ответственного выбора ценности и их толкования.

И тем и другим в равной мере обладает ученый-исследователь.

«Свобода от оценки» и объективность ученого

В отличие от большинства других людей, ценностный выбор ученого касается не только его самого и ближайшего окружения, но и всех тех, кто когда-нибудь будет знакомиться с написанными им трудами. Здесь сразу же возникает вопрос об ответственности ученого. Хотя с таким же успехом можно было поставить вопрос об ответственности политика или писателя, Вебер, естественно, предпочитает сконцентрироваться на более близкой лично ему теме.

Отстаивая право исследователя на собственное видение, Вебер пишет, что «познание культурной действительности — всегда познание совершенно специфических особых точек зрения. Анализ этот неизбежно «односторонний», но субъективный выбор ученым своей позиции не так уж субъективен.

Его «нельзя считать произвольным, пока он оправдан своим результатом, то есть пока он дает знание связей, которые оказываются ценными для казуального (причинного) сведения исторических событий к их конкретным причинам» («Объективность социально-научного и социально-политического сознания»).

Ценностный выбор ученого «субъективен» не в том смысле, что значим только для одного человека и понятен только ему. Очевидно, что исследователь, определяя свою аналитическую перспективу, выбирает ее из числа тех ценностей, которые уже существуют в данной культуре. Ценностный выбор «субъективен» в том смысле, что «интересуется только теми компонентами действительности, которые каким-либо образом — пусть даже самым косвенным — связаны с явлениями, имеющими в нашем представлении культурное значение» («Объективность социально-научного и социально-политического сознания»).

При этом ученый как индивид имеет полное право на политическую и нравственную позицию, эстетический вкус, но он не может отнестись положительно или отрицательно к изучаемому им явлению или историческому лицу. Его индивидуальное отношение должно оставаться за пределами его исследования — это долг исследователя перед истиной.

Вообще для Вебера всегда была очень актуальна тема долга ученого, проблема истинности, свободной от субъективизма. Будучи страстным политиком, он сам стремился к тому, чтобы в своих работах выступать именно в качестве беспристрастного исследователя, руководствующегося толь ко любовью к истине.

Высказанное Вебером требование свободы от оценки в научном исследовании коренится в его мировоззренческой позиции, согласно которой ценности научные (истина) и ценности практические (партийные) — это две разные области, смешение которых ведет к подмене теоретических аргументов политической пропагандой. И там, где человек науки приходит со своим собственным ценностным суждением, уже нет места полному пониманию фактов.

Веберовское «понимание»

Здесь имеет смысл ввести еще одно фундаментальное понятие социологии Вебера — категорию «понимание». По его мнению, именно необходимость понимания предмета своего исследования отличает социологию от естественных наук. Однако «понимание» поведения людей еще не свидетельствует о его эмпирической значимости, поскольку одинаковое по своим внешним свойствам и своим результатам поведение может основываться на разных сочетаниях мотивов, причем самый очевидный из них не обязательно является и самым значимым. «Понимание» тех или иных связей, обнаруженных в поведении людей, всегда следует подвергать контролю с помощью обычных методов казуального объяснения. При этом Вебер не противопоставляет понимание причинному объяснению, а, напротив, тесно связывает их друг с другом. Кроме того, «понимание» не относится к психологическим категориям, а понимающая социология не является частью психологии.

В качестве исходного пункта социологического исследования Вебер рассматривает поведение индивида. По его собственному определению «цель нашего исследования, доказать, что "понимание" составляет, по существу, и причину того, что понимающая социология (в нашем смысле) рассматривает отдельного индивида и его действие как первичную единицу, как "атом" (если считать допустимым само по себе это сомнительное сравнение)» («Основные социологические понятия», 1920).

По той же причине для социологического исследования индивид представляет собой у Вебера и верхнюю границу осмысленного поведения, поскольку именно индивид является его единственным носителем.

Теория социального действия

Однако поведение индивида изучает и психология, и в этой связи возникает вопрос: в чем же отличие психологического и социологического подходов к изучению индивидуального поведения?

На этот вопрос Вебер