Древний человек и океан - Тур Хейердал

И еще до всех этих исторических и протоисторических плаваний утвердилась цивилизация на Мальте и Бахрейне. Мотивы, побуждавшие мореплавателей ходить к этим островам и поселяться на них, вероятно, были те же самые, что вели египтян и шумеров в Индию, а финикийцев — за пределы их родного Средиземноморья. Стимулы для путешествий вряд ли сильно изменились при переходе от древности к исторической поре. Нашего предка подстегивали жажда познать неведомое и поиск новых пастбищ; его влекло желание добыть сокровища и обрести богатство на новых торговых путях, он стремился обратить чужеземцев в свою веру; его гнал вперед религиозный фанатизм, но также и страх. С той поры как человек сделал первые шаги на пути к организованному обществу, его преследовало опасение, что вражеское войско нападет на него, его семью и общину, чтобы присвоить себе их землю и имущество. Появление на многих островах древней цивилизации вполне можно объяснить отступлением под натиском врага. На материке всегда грозило неожиданное нападение из леса, с гор, из глухих дебрей. А остров — надежная крепость, во всяком случае на первых порах формирования цивилизации, пока другие обитатели приморья не обзавелись мощным флотом и умелыми мореплавателями, готовыми совершать дальние набеги.

Наличие на островах вроде Мальты и Бахрейна следов более древней цивилизации, чем египетская и месопотамская, круто изменяет географическую последовательность. Возможно, древняя культура продвигалась в Средиземноморье в восточном направлении и в Персидском заливе на север, а не наоборот, как все время предполагали. Археологам не мешает обратить внимание на области, которые еще не изучались, скажем, потому, что они покрыты водой или засыпаны песком; в самом деле, у нас нет причин полагать, что нынешние границы пустынь и моря в афро-азиатском регионе точно совпадают с их рубежами перед возникновением египетской и месопотамской цивилизаций. Ведь хорошо известно, что в Северной Африке пустыня наступала на зеленые леса и пастбища и по-прежнему наступает с годовой скоростью, измеряемой километрами, что под огромными курганами песка скрываются селения и русла былых рек. Петроглифы на склонах сухого каньона Вади-Абу-Сувейра в Верхнем Египте отделены почти 200 км от Красного моря, а от фресок Тассилийской пустыни на юге Алжира почти полторы тысячи километров до средиземноморского побережья, однако и тут и там мы видим папирусные ладьи, птицечеловеков в египетском стиле, крокодилов, бегемотов, водяных козлов, жирафов, оленей, львов и множество других речных и лесных животных, которых теперь нет в этих областях Африки, погребенных песком. Древний человек плавал на папирусных лодках на бесплодных ныне просторах, где до III тысячелетия до н. э. реки, озера, болота были окружены густыми лесами. Все Двуречье и вся Малая Азия до средиземноморского побережья Ливана также были покрыты лесом, когда цивилизованный человек принялся расчищать для себя участки. Высокие песчаные холмы, под которыми от Ура до Ниневии захоронены бесчисленные города, даже могучие пирамиды и храмы, а на Бахрейне — развалины каменных построек и десятки тысяч разграбленных могильников, продолжают скрывать неразгаданные тайны древнейшей истории человека*.

Это о песках. А как обстоит дело с границей суши и моря? Некоторые изменения береговой линии известны. Есть острова, заливы, порты, которые сегодня выглядят вовсе не так, как во времена древних мореплавателей. Одни поселения исчезали из-за геологических дислокаций; другие погребены наносами, лавой, пеплом. Ил и прочие наносы главных рек Африки и Двуречья медленно, но верно перекрывали прежние дельты, бухты, причалы. Большинство гаваней афро-азиатского мира изменились со времен шумеров, фараонов, финикийцев. Исследование маленького порта Библ выявляет под водой камни прежней грузовой пристани перед нынешним входом в гавань, сооруженным в средние века. Сильно изменилась картина афро-азиатского побережья уже после 600-х годов до н. э., когда объединенная египетско-финикийская экспедиция по велению фараона Нехо вышла из Красного моря и обогнула Африканский континент. Мы не увидим шесть портов на атлантических берегах Марокко, куда заходил Ганнон около 450 г. до н. э., отплыв из Карфагена в противоположном направлении, чтобы исследовать западные берега Африки, и везя на 60 кораблях 30 тысяч человек, готовых основать новые поселения. Некоторые из портов успели стать полями внутри страны с той поры, как римляне выходили через Гибралтар и захватывали селения берберов и финикийцев.

Важнейшим открытием римлян на атлантическом побережье Африки был островной город Ликс, известный тогда под названием Маком Семес — «Город Солнца». Его могучие, ориентированные по солнцу мегалитические постройки уже тогда были настолько древними, что римляне почитали Ликс «вечным градом», превосходящим по возрасту любые города Средиземноморья; они связывали его с полубогами, предшествовавшими людям на земле, и помещали могилу Геркулеса на возвышавшемся над морем острове Ликс. В наши дни Ликс уже не остров и корабли не могут подойти к его причалам. Наполовину погребенные могучие руины высятся на мысу, на гребешке, со всех сторон окруженном ровными полями, через которые извилистая река Лукус несет свои струи к едва видимому вдалеке океану. Некогда к пристаням подходили корабли, чьи пропорции, наверно, соответствовали исполинским сооружениям на берегу; теперь даже маленькие, четырех- и шестиместные, камышовые лодки здешних рыбаков не смогут пройти к подножию окруженного сушей холма. Большая римская мозаика с изображением Нептуна говорит о былых связях с океаном, а под развалинами арабских мечетей и римских храмов лежат более древние берберские и финикийские постройки, на которые в свою очередь использованы огромные каменные блоки, доставленные издалека неведомыми солнцепоклонниками, раньше всех облюбовавшими это место. Их причалы скрыты на неведомой глубине у подножия холма, а сводчатые крыши более поздних римских торговых рядов торчат из травы там, где в прошлом причаливали галеры.

Итак, мы знаем приморские селения, погребенные наносами, знаем города, занесенные песком внутри страны. Надо еще учесть и геологические дислокации, чтобы представить себе, насколько прошлое все еще сокрыто от наших глаз. Города Помпеи и Геркуланум погибли в 79 г и были вновь открыты только в прошлом веке; город бронзового века Акротири на греческом острове Санторин (он же Тира) погиб, и даже предания о нем не сохранились до 1956 г., когда его раскопал греческий археолог Спиридон Маринатос. Открытие Маринатоса вместе с океанографическими и геологическими исследованиями в какой-то мере пополнили наши зияющие пробелами знания об истории древнего Средиземноморья.

В главе 3 мы говорили со ссылкой на Померанца, что от взрыва санторинского вулкана во все стороны пошли цунами, несшие погибель прибрежным поселениям. Нам известно, что около 1200 г. до н. э. почти все Восточное Средиземноморье испытало на себе страшные последствия катастрофы. Померанц не сомневался, что именно в это время произошел катаклизм, уничтоживший завоевания существовавших цивилизаций и опустошивший благодатные земли. По его мнению, масштаб бедствий был настолько велик, что его нельзя приписать только набегам уцелевших после катастрофы «морских народов», логичнее увязать их с силой извержения и цунами. Принято считать, что санторинский вулкан взорвался около 1400 г. до н. э., то есть примерно за 200 лет до всеобъемлющего крушения цивилизаций Восточного Средиземноморья, датируемого приблизительно 1200 г. до н. э. Если дальнейшие исследования подтвердят правоту Померанца, если хаос в окружающем регионе, включая острова, Египет и Малую Азию, прямо или косвенно был вызван вулканическим извержением и цунами, то перед нами и в самом деле более убедительная причина всеобщего разгрома, чем одни только локализованные набеги «морских народов».