Клеймо Порчи, или Ткачи Сарамира - Крис Вудинг

Женщины. Лукавая порода. И даже слишком лукавая, если верить свидетельствам прошлого. Ткачами могли стать только мужчины, и на то были свои основания: дети не слишком дисциплинированы, а женщины слишком хороши. Это выявилось на самой ранней стадии использования колдовских камней. Способности женщин управлять нитями полотна, внедряясь в рисунок, намного превосходили таланты мужчин. Плетение Узора должно быть сущностью натуры. Мужчины могли подчинять это свойство своим желаниям лишь силой, неуклюже и черство. Женщины делали это виртуозно, становясь частью рисунка. Они получали свое умение от природы, как и лунные циклы. В те первые годы безумия, в спрятавшемся среди гор поселке, где теперь находился огромный монастырь Аддерах, женщины едва не превзошли мужчин в могуществе. Но в горняцком поселении их было не слишком много. Женщин, девушек и девочек жестоко убили. Единожды соприкоснувшись с колдовским камнем, мужчины утратили совесть. С того самого дня в братство могли вступить лишь взрослые мужчины, искавшие знаний или власти.

По этой же причине в практику вошло убийство младенцев с признаками искажения. За прошедшие столетия не раз отмечалось, что такие дети рождались с элементарной способностью управлять рисунком. По какой причине это происходило – то ли колдовские камни как-то непосредственно повлияли на их родителей, то ли через зерно, овощи и фрукты, выросшие на отравленной земле, – ткачи так и не смогли понять. К тому времени они уже закрепились в обществе, доказав знати свою необходимость. Простые люди боялись странных детских талантов, поэтому никто не препятствовал ткачам в истреблении порченых. Это касалось не только тех, кто умел использовать нити рисунка, но и всех остальных детей с отклонениями. Они должны умереть, чтобы тайна ткачей не вышла наружу.

Но сейчас у Виррча не было времени для воспоминаний. Он обыскивал дворец, распределив свое сознание, пытаясь найти место в рисунке, через которое чужак проник накануне. Бомбисты не шли в расчет. Они стали жертвами собственных изделий. Виррч был вынужден осуществлять прямой контроль на заключительном этапе. Существовала угроза, что марионетки в последний момент передумают. Но, к своему удивлению, главный ткач убедился, что они остались верными своим убеждениям до конца.

После взрыва злоумышленник на какое-то время утратил свою защиту. Но Виррч в это время занимался другими делами и, к сожалению, не мог его атаковать. Теперь главный ткач сконцентрировал все свое внимание, чтобы снова определить местоположение нарушителя. Паника во дворце содействовала выполнению его замыслов. И теперь он должен был в первую очередь разобраться с неизвестным врагом.

Но Виррч слишком давно оставался главным ткачом. Он чересчур долго использовал одни и те же техники исследования рисунка и перемещения внутри него. Ткач отвык от противодействия. Он внедрялся, вкручиваясь, в рисунок и не замечал «черную вдову», ползущую по краю его паутины, пока она не оказалась почти рядом.

Слишком поздно Виррч понял свою ошибку. То, что он принимал за неуклюжую попытку проникновения, относилось совершенно к другой категории. Даже самый сильный из ткачей оставил бы разрывы там, где прошел, кусочки нитей и запутанные петли. Его сегодняшний противник струился через рисунок подобно шелковой нити, не оставляя за собой никаких следов. Это могла сделать только женщина. И теперь Виррч видел, что предки были правы, избавляясь от противоположного пола.

Он в ужасе отпрянул, осознав, что незнакомка уже проникла внутрь его защиты. Не заботясь о последствиях, Виррч ударил по ней. Но нарушительница, передвигаясь, словно дыхание ветра, умело увернулась. Дергая за нити, она придвигалась все ближе, пользуясь тем, что он отвлекался на ложную вибрацию. Главный ткач запаниковал, стараясь вспомнить старые приемы, которые когда-то хорошо знал. Но это было задолго до того, как он пресытился совершенствованием своего мастерства. Безумие стерло память, и Виррч не мог соединить обрывочные воспоминания.

– Убирайся прочь! – громко завопил он в тишине.

Шакал вздрогнул и отбежал, царапая пол когтями.

Ткач повернул мысли внутрь, чувствуя продвижение противника по нитям паутины, связывавшей его с внешним миром. Обезумев, он начал вязать узлы, устраивая западни и загоны из волокон, переходящие в лабиринты, где незваная гостья уйдет в вечность. Но Виррч мог лишь чувствовать ее присутствие и, оказавшись не в силах остановить, пытался хоть как-то задержать. Ткач не знал, кто эта незваная гостья и где находится, не представлял, куда наносить удар.

И она, казалось, появлялась одновременно сразу со всех сторон, стремительно перемещаясь, пощипывая и подергивая волокна, посылая ложный сигнал внутрь сверкающих нитей поля битвы. Виррч суетился, находясь во власти нарастающей паники, пытаясь ввести врага в заблуждение, но это не давало должного эффекта. И ткач в отчаянии понял, что арсенал его средств беден. Виррч увидел, насколько примитивна его система управления рисунком. Его, самого могущественного среди ткачей. Но он так долго наслаждался собственным превосходством, что умение приспосабливаться превратилось в труху и осыпалось. Ему не удастся убить незнакомку.

Осознав это, Виррч уменьшил защиту. Его маневр насторожил нарушительницу и заставил заколебаться. Главный ткач получил время, в котором так остро нуждался. Он вытянул из полотна длинные нити и, смотав их в огромный клубок, засосал его внутрь. Слишком поздно враг разгадал его маневр. К этому времени ему уже никто не мог помешать. Виррч выбросил клубок из себя, вложив в это всю силу, какая у него оставалась. Снаряд распутывался и рассыпался на миллион нитей, которые разлетались по всему полотну, беспорядочно закручиваясь и сплетаясь. Сильный, громкий сигнал, оглушительное оповещение всех ткачей в Сарамире и за его пределами. Злоумышленник закачался на нитях от силы этого крика, бессловесного вопля предупреждения всем братьям: «Остерегайтесь! Остерегайтесь! Женщины в паутине!»

Но недаром Виррч столько лет занимал место главного ткача. Среди бесчисленных нитей была одна, сильно отличающаяся от остальных, предназначенная для конкретного объекта. И в темной бездне четыре демона подняли головы, и глаза их засверкали.

Сообщение было простым и выражалось не языком, а эмпатической вспышкой. Изображение Люции ту Эринима, наложенное на запах тела и указание местонахождения – этого было вполне достаточно, чтобы шин-шины вышли на охоту.

Убить.

В это время Кайлин нанесла удар – «черная вдова» ужалила, появившись из ниоткуда. И Виррч осознал, что она проскользнула мимо барьеров и достигла сердца. Его чувства оказались парализованы, контроль над рисунком полотна утерян. Он оказался совершенно беззащитен. Главного ткача охватил дикий животный ужас, он почувствовал, как женщина намотала на палец нить его разума. А затем, с треском разорвала ее.

В своих покоях главный ткач Виррч закричал, судорожно выпрямился и повалился на пол.

И вновь наступила тишина. Прошло, наверное, больше часа, прежде чем шакал осмелился приблизиться к телу. И минуло еще столько же, прежде чем в комнату заглянула маленькая девочка в изодранной одежде с грязным лицом. Она смотрела на Виррча, дрожа от страха и голода. До нее не донеслось никакого шума, кроме мягкого всплеска того, что зовется вечностью.