Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

Директор сжал кулаки, затем разжал — Анжа заставила его это сделать. Он не мог остановиться, замедлить движение, уменьшить давление. Его тело было подчинено ей и она им управляла. Немыслимо!

— Почему нет? — спросила Анжа. — Если бы мое тело было достаточно сильным, то я могла бы толкать тебя физически. Если бы мои навыки ведения дискуссий были выдающимися, я могла бы манипулировать твоим интеллектом, представляя доводы разума. Почему это столь внезапно дляя тебя? Нет ни мужчины, ни женщины, которые могут противостоять мне, если я настроена достаточно серьезно — рецептора, телепата или кого-то другого. Если ты не смог, не сможет никто.

Анжа подтолкнула к нему запрос.

— Подпиши его, директор.

«… под давлением…»

— Твоя собственная пропаганда приведет тебя к гибели. Один телепат не может контролировать другого, помнишь? Подписывай!

Рука директоа взяла ручку — медленно, сильно дрожа от напряжения, когда он пододвинул к себе бумаги. Сам ли Пазуа отчаянно сопротивлялся, когда эта нахалка выжимала из него подпись, призывая его сознание подчиниться, но управляя им так, что подпись вышла похоже. Директор сражался, но проиграл.

— Спасибо, директор! — вслух поблагодарили Анжа. — Я знала, что ты согласишься с доводами разума.

Будто кулак, сдавливавший мокрую тряпку и выжимавший из нее последние капли, она расслабилась и выпустила ли Пазуа, и, подобно влажной тряпке, он, опустошенный, распластался на столе.

Анжа заново сложила документы и убрала себе под китель.

— Я ожидаю увидеть Сиару ти Ланна на двенадцатой базе через десять стандартных дней, — распорядилась она.

— А если его там не окажется? — глухо спросил директор.

— Ты уже отпустил его. Если ты теперь помешаешь Звездному Контролю, то я привлеку тебя к суду за государственную измену. И ты знаешь, сколько человек в Империи возрадуются твоему падению. Включая меня. Это даст мне доступ к твоим частным психофайлам и заметкам о моей психологической обработке. Поэтому не надо меня дразнить! — И снова мысли Анжи стали мрачными. — Если у меня когда-либо появятся причины подозревать, что моя психологическая обработка — или обработка моих экстрасенсов — мешает работе, то заверяю тебя: я сожгу этот Институт до тла и его ценные архивы в придачу. Ты меня понял?

Ли Пазуа мог только кивнуть. Его тело ничего не чувствовало и отвечало не сразу.

— Это все, директор. Еще раз — благодарю.

Анжа покинула кабинет, как и вошла — в водовороте дикой, едва сдерживаемой энергии. Опустошенный Набу страдал. Ее потенциал всегда производил на него впечатление, но случившееся превосходило самые смелые мечты. Если бы она оставалась под контролем!

«А что там с ее психологической обработкой? — спросил ли Пазуа сам себя. — Она все еще действует?». Было трудно судить об этом. Они взяли отверженного ребенка и взрастили ее страсть к завоеваниям. Они хотели получить информацию и поставили все на то, что девушка отыщет ее. Если бы все пошло как надо, то Анжа бы сейчас путешествовала, под опекой Института, конечно, летала от планеты к планете, пока не нашла сведения, которые бы их удовлетворили. По этой причине они привили ей зеймофобию, чтобы она никогда не могла чувствовать себя достаточно комфортно ни на одной земле, не могла осесть где-нибудь и отказаться от поиска.

Кто мог предположить, что Анжа поступит на военную службу? Отправив ее в приграничный флот, Звездный Контроль разрушил среду, необходимую для того, чтобы психологическая обработка Анжи воздействовала должным образом. Кто может сказать, что с ней случится при нынешних обстоятельствах? Первый пролом уже произведен: поработав с Набу так, как она это сделала, Анжа дала ясно понять, что заложенная в нее зависимость от Института больше не действует. А сколько еще всего было таким же образом нейтрализовано?

Уверенность директора Института сильно поколебалась и он заставил себя посмотреть неприятной правде в глаза.

«Мы потеряли контроль над Анжой», — подумал он.

«Браксаны не правы, если думают, что так и останутся терпимыми к человеческим слабостям и потворствованию своим желаниям. Они просто еще не встречали слабости, что их могла бы оскорбить».

Харкур

Меня зовут Венари. Это ничего не значит, просто набор звуков, комбинацию которых пришпилили ко мне. Когда их произносят, я прихожу; когда знакомые вспоминают эти звуки, то им на память приходит мой образ. Но сами по себе звуки ничего не значат. Я сама по себе ничего не значу. Я существую. Я живу. Я служу. Венари.

Мои воспоминания измеряются почти что годом.

Мне сказали, что я стала жертвой жуткого несчастного случая и мое сознание заблокировало часть моей памяти, чтобы я заново не переживала боль. Возможно, моя память просто отказала. В любом случае я утратила не только воспоминания о том ужасном дне, но и о прочих днях до этого. Моя жизнь — пятнадцать жентов, а моей душе… Кто может сказать, сколько ей? Я говорю на семи языках, но не помню, как их учила. У меня есть навыки, которым меня не обучал никто, и каждый день я чувствую, как некие воспоминания маячат на краю моего разума — воспоминания, что были утеряны, мне казалось, навечно.

Мне снятся сны.

Вот что снится чаще всего: я нахожусь в небольшом межзвездном корабле, который несется в Пустоте на большой скорости. Образ — нож, прорезающий тьму, и я сама скольжу по этой ране. Везде вокруг меня приборы, от которых зависит моя жизнь. Потом я вижу золотые руки на пульте управления, они словно танцуют по клавишам. Я чувствую давление, чувствую возбуждение и огромную радость, от предстоящей победы. Я смеюсь, дико хохочу. Затем внезапно вокруг меня загорается огонь — и огонь охватывает мое тело. Я на мгновение вижу золотое яйцо, которое по цвету соответствует моим рукам, оно свободно парит в Пустоте. Я пытаюсь добраться до него.

…И просыпаюсь с криком.

Я пытаюсь не кричать. Когда наступает это переходное состояние — когда все еще сплю, но уже не полностью — я подавляю в себе крики мыслями об ужасе моей теперешней жизни и о том, как другие узнали о моих снах. Этого обычно хватает. Это я хорошо помню.

Кто я? Зеркало, явившееся как по волшебству, показывает женщину из людей, во внешности ясно прослеживается иноземное происхождение. Приспособленные для хватания, цепкие пальцы ног, ногти можно назвать когтями; широкое лицо, черты его как-то странно вытянуты по горизонтали, будто в насмешку над четкими, словно высеченными из камня, чертами окружающих меня браксанов. Я высокая — слишком высокая — но у меня узкая грудная клетка и бедра, и такая смуглая, что могу незамеченной проскользнуть в темноте. Если я порежусь, то вижу, что внутри моя плоть красная, как и у них, словно цвет моей кожи нанесен при помощи косметических средств и может быть легко стерт. К сожалению, это совсем не так.

А это приводит меня к следующему пункту идентификации: я — рабыня в Доме Сечавеха.