Танкисты-герои 1943-1945 гг. - Виталий Жилин

2-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса вместе с частями 48-й и 125-й стрелковых дивизий контратаковала врага с утра 23 июня, но ее действия территориального успеха не принесли. 24 июня на направлении контрудара развернулось ожесточенное встречное сражение. На фронте примерно около 60 км и в глубину до 25 км в боях с обеих сторон одновременно участвовало до 1000 танков. К вечеру 2-ю танковую дивизию окружили немецкие войска и 26 июня разгромили ее.

Неудачи для войск этого фронта продолжались. 27 июня был разгромлен штаб 12-го мехкорпуса. Комкор Н. М. Шестопалов захвачен в плен. Вместо него с 1 июля командиром корпуса назначили полковника В. Я. Гринберга. 4 июля корпус выведен в резерв фронта.

А вот взгляд с другой стороны — начальника Генштаба вермахта Гальдера: «Войска группы армий „Север“ почти на всем фронте… отражали танковые контратаки противника, которые, предположительно, вел 3-й танковый корпус русских при поддержке нескольких мотомеханизированных бригад. Несмотря на это, усиленному правому крылу группы армий удалось продвинуться до Внилькомира (Укмерге). На этом участке фронта русские также сражаются упорно и ожесточенно» (запись от 24 июня). 25 июня Гальдер делает следующую запись: «Ясно лишь, что только 3-й танковый корпус противника, с самого начала находившийся в этом районе, разбит танковым корпусом Рейнгардта и что танковый корпус Манштейна настолько далеко продвинулся на восток, что вынудил русских начать отход за Западную Двину. Противник организованно отходит, прикрывая отход танковыми соединениями».

Результаты действий советских войск оказались незначительными, а потери в танках, к сожалению, велики. Только 12-й мехкорпус к 29 июня потерял до 80# материальной части. Уже с 25 июня мехкорпуса вели арьергардные бои отдельными частями.

В результате прорыва 4-й танковой группы врага войска Северо-Западного фронта отходили в расходящихся направлениях — 8-я армия на Ригу, 11-я — на Полоцк, а дорога на Даугавпилс и к переправам через Западную Двину оказалась открытой. Уже утром 26 июня 8-я танковая дивизия 56-го механизированного корпуса Манштейна подошла к Даугавпилсу. Для ликвидации прорыва из Московского военного округа на Северо-Западный фронт был переброшен 21-й механизированный корпус генерал-майора Д. Д. Лелюшенко, получивший приказ прикрыть даугавпилсское направление; а частью сил уничтожить войска противника в районе Резекне.

С утра 28-го июня соединения 21-го механизированного корпуса, имевшие всего 98 танков, перешли в наступление. Итогом трехдневных боев стала остановка немецкого наступления до 2-го июля, вплоть до подхода главных сил германской 4-й танковой дивизии. Командир 56-го механизированного корпуса Манштейн в своих мемуарах так описывал эти события: «Как можно было предвидеть, противник подтянул свежие силы и не только от Пскова, но и от Минска и Москвы. Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины обороняться от атак противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьезный оборот… Наконец, 2 июля мы смогли вновь выступить после того, как в корпус прибыло третье механизированное соединение — дивизия СС „Тсяепкорк“, а слева от нас 41-й танковый корпус перешел Двину у Якобштадта (Екабпилс)».

В июле для срыва намерений немцев прорваться к Новгороду на Северо-Западный фронт был отправлен 1-й механизированный корпус И. Д. Черняховского, входивший до войны в состав Ленинградского военного округа. К этому времени в нем оставалась одна 3-я танковая дивизия, да и та без одного танкового батальона, мотострелкового полка и отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. 5 июля части этого корпуса после тяжелого боя заняли город Остров, но к вечеру были вынуждены оставить его. 14–15 июля корпус нанес удар по 8-й танковой дивизии 56-го мехкорпуса немцев в районе г. Сольцы, отбросив ее на 40 км. Этот контрудар имел следствием приостановку немецкого наступления на Ленинград до выхода на рубеж р. Луга основных сил 18-й армии противника и полного приведения в порядок 4-й танковой группы. Но и сам 1-й механизированный корпус перестал существовать как танковое объединение, потеряв большую часть танков.

К середине июля все механизированные корпуса, действовавшие в полосе Северо-Западного фронта, в результате огромных потерь (с 22 июня по 9 июля — 2523 танка) превратились в ослабленные стрелковые части, прикрывавшие отход войск фронта, а вскоре были расформированы.

Многие помнили Ивана Даниловича с первой встречи с фашистами. 24 июня 1941 года он мастерски провел танковое сражение, заставив гитлеровцев топтаться на месте. От рубежа к рубежу отходили солдаты Черняховского, но только по приказу, без паники, с боями. Эти приказы дивизия, ведущая бой в окружении, получала с вымпелами, сбрасываемыми с самолетов. Дивизия часто теряла связь со своим корпусом. Положение складывалось тяжелое. Техники становилось все меньше и меньше. Но Черняховский не падал духом. Он в синем комбинезоне танкиста появлялся в самых опасных, самых угрожаемых местах. Воротник комбинезона у него был расстегнут, чтобы были видны знаки различия. Он был собранным и требовательным, словно видел грядущий разгром врага. Когда Черняховский говорил, то его внутренняя убежденность передавалась людям. Он, говорили, заставлял верить в то, во что сам верил.

Черняховский прямо глядел в лицо опасности, он не страшился противника, но и не пренебрегал им, а терпеливо изучал волчьи повадки фашистов и наносил стремительные удары в самые чувствительные места, в самое неожиданное время. Гитлеровцы следили за Черняховским. И там, где появлялся он со своими орлами, враг немедленно совершенствовал и дополнительно укреплял свою оборону. Военный талант Ивана Даниловича расцвел в сражениях за освобождение Украины и Белоруссии, в подготовке блестящей операции по разгрому противника в Восточной Пруссии… Но об этом чуть позже.

Иван Данилович никогда не кривил душой, не шел на компромисс в оценке людей, их поступков. Он был непримирим к недостаткам, но в то же время чуток к людям.

Уже в тяжелых оборонительных боях в начале войны Иван Данилович скрупулезно изучал противника, его тактику, опыт наших действий и смело применял то новое, что рождала боевая жизнь. Он принадлежал к той славной плеяде советских командиров, которые не растерялись перед лицом лютого врага, а изматывали и обескровливали его с первого дня войны, готовили неминуемый разгром гитлеровской армии.

И, урывая от сна скудные часы отдыха, он продолжает изучать теорию, записывает наблюдения, обобщает все ценное, что дал бой. Делает это он основательно и добротно. Такой у него был характер: если брался за что-нибудь, то делал это только хорошо. Его товарищи по Военной академии на всю жизнь запомнили такой факт. Слушатели совершали на лыжах переход Москва — Наро-Фоминск. Мартовский снег был рыхлым, пропитан водой. Идти было трудно, почти все сошли с лыжни и сели на машины. А Черняховский продолжал идти на лыжах.

— Слушайте, — спросили его у финиша, — почему вы не сели в машину?

Черняховский в упор посмотрел и спокойно ответил:

— На войне может быть всякое. Там машину не подадут…

Даже в спорте он воспитывал и развивал у себя упорство и настойчивость, стремление преодолевать трудности, а не уходить от них.