Стальная роза - Елена Горелик

Если гора не идёт к Магомету…

Цветы лотоса Яну слегка разочаровали. Столько было мистического флёра вокруг них, а на поверку оказались разновидностью кувшинки, каковых она в своё время навидалась. Да, красивые. Да, в изготовлении будут непростыми. Да, лучше рассмотреть их поподробнее, чтобы передать в металле не воспоминания о кувшинках, а именно лотосы. Ради такого цветка и правда не стоило ввязываться в придворные авантюры с неизвестными целями. Принцесса рассудила совершенно правильно.

Сегодня она работала одна: для окончательной полировки надоевшей до чёртиков хризантемы помощники не требовались. Время от времени за оконным проёмом, не закрытым ничем, мелькали измазанные ягодным соком и пылью мордашки двоюродных племянников мужа. Их отец, получив плату за аренду кузницы, появлялся здесь редко, и лишь тогда, когда присутствовал Юншань: приличия не позволяли поступать иначе, да и неприятности ему были ни к чему. Тем более сюда не ходили его жена и наложницы. Были время и возможность спокойно поразмыслить над ситуацией… Но стоило Яне только подумать об этом, как, шуганув испуганно запищавших малышей, в кузницу пожаловала Сяолан – с узелком, из которого доносился слабый запах чего-то вкусного.

– Не проголодалась, мама? – хитро прищурилась она. – Должна бы уже.

– Есть немножко, – Яна не без некоторого мысленного усилия вернулась в реальность. – Что у нас сегодня?

– Каша и тушёное мясо по твоему рецепту.

– Сами-то уже поели?

– Конечно, мама.

Сяолан готовила лучше, чем приёмная мать. Яна, поглощая приготовленный ею обед, даже позавидовала будущему зятю: тому всю жизнь придётся питаться необыкновенно вкусно и сытно, танский идеал благополучного мужчины – круглый животик – он наживёт достаточно быстро. А ещё – дочь за три года как-то незаметно превратилась из мелкой егозы в подростка с явными признаками будущей женщины и хорошей хозяйки. И когда только успела…

– Мама, а что это там стоит? Можно посмотреть?

– Где? – Яна не сразу сообразила, о чём, собственно, речь. – А, ты о том тазике? Лотосы.

– Какие лотосы? – удивилась девочка. И, не дождавшись ответа, сорвалась со скамьи. Всё-таки что-то от маленькой егозы в ней ещё оставалось. – Ой, и правда, лотосы! Какие красивые… Мамочка, откуда они?

– Подарок принцессы Тайпин, – усмехнулась Яна, дожёвывая последние кусочки.

– Вот это да… Так ты в милости у самой принцессы? – Надо было видеть округлившиеся глаза девочки. Вот чего у ханьцев не отнять, так это пиетета к власти.

– В милости… Слишком громко будет сказано, доченька. Она мне заказ сделала. Не веришь? Вот письмо, – и Яна вынула из-за пазухи сложенный листок дорогой тонкой бумаги, на которой изящными знаками было написано послание принцессы.

– Какой красивый у неё почерк… Не то что у меня, – вздохнула Сяолан, прочитав письмо. – Бабушка Чжан нас всех одинаково учила, а всё равно у меня получается неровно и неизящно… А ещё я не умею составлять двойные послания. Читать – могу, а составлять не получается…

– Какие ещё двойные послания? – не поняла мать.

– А вот же, смотри, мама: если правильно читать, сверху вниз, то получается одно, а если слева направо, по строчкам знаки читать – получается другое, – в голосе девочки сперва прорезалось удивление, а затем понимание. – Не все знают, что можно читать ещё и так, а бабушка Чжан нас учила…

Яна мысленно отвесила себе оплеуху. Дура. Могла бы и раньше сообразить, не впутывать ребёнка во все эти дела. Впрочем, она и «правильно»-то читала весьма посредственно, постоянно путая знаки и их произношение, что уж там говорить о каких-то там китайских анаграммах.

– А… что там написано, этим самым двойным письмом? – спросила она, как бы между делом увязывая пустую чашку и палочки в узелок.

– «Великая госпожа советует не верить более никому. Письмо от вас будет прочитано ею незамедлительно», – с готовностью ответила дочка.

– Ясно, – вздохнула Яна, мрачнея. Она понятия не имела, какая там интрига завертелась вокруг Нефритового престола, и совершенно не горела желанием в неё встревать. Предупреждение принцессы в сочетании с письмом можно было расшифровать очень просто: «Сиди тихо и не высовывайся, в случае чего зови на помощь». Разумно. Это говорит о том, что принцесса навела справки о ней и её семье, и знает, кто в её окружении способен прочесть эти… анаграммы. А главное, это – не завуалированное, а вполне явное предупреждение о надвигающейся опасности. Пока монах Ли Дань в фаворе, даже принцессе будет трудно что-то ему противопоставить. А коль он уже заинтересовался «госпожой мастером», то вряд ли отцепится по-хорошему.

Смутное подозрение ещё не есть уверенность, но Яну не оставляла одна неприятная мысль: что монах может представлять интересы тех… искателей ключа. Явных доказательств тому не было никаких, но мысль откуда-то явилась и не давала покоя. Раз так, версию стоило бы проверить. Но… наверное, не в этот раз.

«В армии шибко умные долго не живут». Эту заповедь десятник вколачивал в них всеми доступными способами, от кнута до пряника. И ведь прав, паршивец. Уставов в современном понимании здесь ещё не было, были правила, писаные и неписаные. Но, как и в случае устава, исполнять их надлежало неукоснительно. Дисциплина – самая первая заповедь ханьской армии начиная со времён Цинь Шихуанди. В эпохи упадка и смут армия деградировала, притом до такой степени, что сотня степняков нагайками могла разогнать тысячу солдат. В эпохи подъёма бывало всякое, но дисциплина всегда возвращалась на первую строчку в рейтинге армейских заповедей.

Здесь поймут и примут генерала, выходца из низов, если он получил свой чин безупречной службой и талантом полководца. Но никогда не поймут и не примут выскочку, взявшего на себя командование в случае ранения или гибели командира, если оный выскочка не был самым старшим по званию из выживших. Дисциплина и иерархия прежде всего. В этом была сила ханьской армии, но в этом же заключалась её слабость. Здесь в принципе не могло возникнуть партизанских соединений, где полковники ходили в подчинении у лейтенантов, а те в свою очередь подчинялись мелким партийным работникам, отродясь под погонами не служившим.

Иван, в отличие от своего сказочного тёзки, дураком не был, и аксиому десятника уразумел с первого раза. В бою можно оценивать ситуацию как угодно, но делать ты должен ровно то, что приказывает командир. Иначе убьют. А чтобы это закрепилось в подкорке на уровне коленного рефлекса, солдат во время подготовки до седьмого пота гоняли на бесконечных тренировках. Сейчас, кроме физических тренировок, добавилась теория, преподаваемая десятником Тао и опытными разведчиками его десятка. Кроме них двоих – его и Чжан Бина – Тао отобрал из новоприбывших ещё нескольких человек, показавшихся ему способными. Обучение предполагало наверняка ещё и практические занятия, но до них пока не дошло. Десятник-наставник без особого нажима, но вполне доходчиво объяснял ученикам, что они не простые солдаты, которых ставят в строй, а глаза и уши армии. Ученики, что характерно, внимали со всем возможным сосредоточением, дураки в разведке тоже долго не живут. Да и не берут туда таких. И ещё – Иван подметил один существенный момент.