В обратную сторону - Лана Мейер

ресницами, бросая на него игривый взгляд. Я кайфую, флиртуя и играя с Ковалем. Легкость, нега, блаженство… Я могу быть собой на все сто процентов, и только с ним я ловлю это ощущение. — Я просто глажу тебя.

— Я адски соскучился, — шепчет он, поворачивая голову и вдыхая аромат моих волос. — Моя нежная девочка. Чувственная. Ты самая лучшая.

— Лучше всех? — хихикаю я, накрывая ладонью его пах.

— Кхм… определенно, — на выдохе выдает Дима.

— В мире?

— Во Вселенной, — фыркает он, усмехаясь. — Любишь ты допытаться. Душнила маленькая.

— Тогда ты арбузер, — дурачусь я, намеренно коверкая слова.

— Я абьюзер? — слегка нахмурившись, интересуется Дима. — Ты правда так думаешь?

— Скажем так, с оттенками.

— Но тебе это нравится, — поддевает мой подбородок.

— Мне это не нравится, — честно признаюсь я. — Но я тебя принимаю.

— Правильно, принимай, детка. Скоро ты очень хорошо меня примешь, — Дима слегка толкается бедрами в мою ладонь. — Так бы и взял тебя прямо здесь, — шепчет он в мои губы.

Мы целуемся чертовски долго, на протяжении всей дороги до дома. Впервые в жизни мне хочется, чтобы Московская пробка никогда не заканчивалась. Так горячо и влажно. Низ живота пульсирует, буквально требует проникновения Димы внутрь. Хочу ощущать его кожей всей, но поскольку мы едем в такси и остаемся под надзором водителя, мне приходится сдерживать свои тайные желания.

Все идеально. Слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Но иногда стоит без остатка раствориться в этом «хорошо», просто позволить себе наконец быть счастливой. Без надрыва. Хотя бы в моменте.

Когда мы возвращаемся домой, Дима не может расстаться с Робертом. Даже когда я наконец забираю ребенка к себе на грудь и приступаю к кормлению, он бессовестно наблюдает за нами, не отводя взгляд. Я чувствую, как от него исходят животные и первородные флюиды, с каким восторгом он смотрит на своего сына и, кажется, не может налюбоваться нами обоими.

— Теперь моя очередь, Эль, — только я успеваю его докормить, как Дима уже тянет ко мне руки, чтобы перехватить Роба. С легкой улыбкой я все-таки отдаю малыша отцу, также наблюдая за ними с щемящим до боли чувством в груди.

Роберт снова сладко засыпает на руках Димы, и это удивительно. Он словно чувствует все, знает, что рядом папа. Обычно он долго капризничает и привыкает к чужим рукам, а тут… сам к нему тянется и на голос его реагирует молниеносно. Роб никогда не выдавал такую тягу к Андрею. Я непроизвольно начинаю верить в то, что дети гораздо разумнее, чем мы думаем, и очень чувствительны к энергетике.

— Он такой космос, Эля, — снова тихо произносит Дима, когда я подхожу к нему сзади и обнимаю его за плечи, глядя на Роба, что спит у отца на руках. — Спасибо…, — едва слышно дополняет, нервно сглатывая.

— За что?

— За сына. Я не мог себе и представить, что меня так накроет. Знал, что буду ощущать нечто подобное. Но все в сотни раз ярче. Все, как я говорил…

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь мои слова? Твой следующий ребенок будет только от меня, — припоминает он свои горячие предсказания.

— Конечно помню, Дим.

— Вот. Запомни теперь, что я всегда прав. Роб — прямое тому доказательство. Всегда доверяй мне, безоговорочно, — категоричным тоном задает мне установку, которой так отчаянно хочется следовать.

— Ты такой манипулятор, Дим, — целую его в щеку. — Мои желания в нашем браке будут учитываться?

— Разумеется, детка. Но иногда я знаю, что для тебя лучше.

Вдруг наши нежности прерывает Карина, напоминая мне о том, что Роберту нужно спать в кроватке, чтобы не сбить режим сна.

— Элин, мне надо уложить его. Я буду в детской, пока он спит. Ни о чем не беспокойся, — с неохотой, Дима протягивает малыша мне, а я в свою очередь передаю его Карине. До чего он заснул крепко, поразительно. И очень вовремя, потому что я даже рада остаться с Димой наедине.

Хоть и теряюсь, когда это, наконец, происходит. Между нами возникает легкое напряжение. Бесконечные искры, циркулирующие между нами, опадают под кожей, превращаясь в мурашки на ее поверхности.

Медленно склоняю голову набок, разглядывая своего мужчину. Он спокойно подходит ко мне и, сражая проницательным взглядом, жестом повелителя берет мою шею в захват. Плавно и мягко поглаживает ее всей ладонью, слегка сжимая, и я откидываюсь назад, наслаждаясь его силой.

Расслабляюсь в его руках, упираясь бедрами в боковину стола. Хочется чувствовать его с закрытыми глазами. Страшно открывать — вдруг он исчезнет.

Еще один медленный выдох, когда ласкает пульсирующую вену на моей шее. Любовь — это слово, но истинная чувственность и страсть — она безмолвна, она в тонком. Она в тотальном ощущении себя женщиной рядом со своим мужчиной. В принятии и доверии. Таком, что хоть в бездну с закрытыми глазами, если тела наши соприкасаются.

Мы словно танцуем, касаясь друг друга. И сейчас это не порывистое танго, как это было полтора года назад, а чувственные синхронные движения с закрытыми глазами.

И главное, в этом парном танце не наступить на стекла. Я все еще подсознательно боюсь, что что-то пойдет не так.

И разумеется, это неизбежно, до тех пор, пока в этом уравнении остается Андрей, который ни за что не отдаст мне Даню, не позволит вывезти из страны. Он будет сражаться за свои отцовские права…

Стоило подумать о бывшем муже, как раздается звук открывающегося замка. Я даже не успеваю отругать няню за то, что не заперла двери изнутри. Мне самой стоило подумать о том, что может произойти нечто подобное. Чертовы ключи! Давно надо было их забрать. Андрей застает нас в тот самый момент, когда Коваль проталкивает большой палец в мой рот, позволяя нежно посасывать его.

Больше всего на свете мне хочется отпрянуть от Димы или спрятаться за его спину и сгруппироваться. Выбираю второй вариант, и он инстинктивно встает передо мной, загораживая меня от Андрея шокированно-взбешенным взглядом. Боже, если бы он был колдуном, мы бы уже были прокляты.

Атмосфера в доме мгновенно меняется. У меня такое чувство, что гостиная превратилась в минное поле или локацию для финального сражения третьей мировой. Энергетика войны темпераментов пронизывает каждую клетку пространства. Я прижимаюсь к крепкой мужской спине, осторожно выглядывая…, мое сердце падает вниз, когда в коридоре вдруг появляется Даня и как ни в чем не бывало кричит:

— Мам! Мам! Папа забрал меня из детского сада, и мы хотели позвать тебя…, — малыш осекается, глядя на то, как я прижимаюсь всем телом к какому-то совершенно чужому