И грянул град - Лориана Рава

ибо как раз в одну из таких лунных ночей на них кто-то напал. Так как дело происходило близко к столице, то это не могла быть недобитая банда каньяри, мстившая за поражение, а поскольку разбойников в Тавантисуйю не было, то было очевидно -- целью нападавших были не имущество, а жизни путников. "Это могут быть звенья одной цепи", -- сказал Инти.

-- Не понимаю, кому мы успели насолить, кроме каньяри, -- ответил Асеро.

-- Дело не в том, что мы кому-то насолили. Близятся выборы Первого Инки, и кто-то может попытаться убрать соперников заранее.

-- Ну, тебя ещё могут рассматривать как соперника, а я потомок Манко только по матери, по отцу я сын сапожника, куда уж мне тягаться с тем же Горным Львом, который в боях на Юге прославился куда больше моего.

-- Горный Поток как раз его не склонен рассматривать как преемника. На Юге всё было не так блестяще, как порой издали видится. Так об этом писал мне мой отец, а его мнение основано на показаниях людей, которые лгать никогда не станут. Горный Лев просто сорил людьми...

-- Но Инти, возможно, твой отец думает так именно потому, что там сложили голову твои старшие братья. Теряя на войне сыновей, иные склонны винить при этом полководцев...

-- Едва ли. Ибо мнение моего отца основано, в том числе, и на письмах моих братьев, а они, понятное дело, писали их ещё живыми. Кстати, если бы мои старшие братья были бы живы, они могли бы претендовать на престол, а я -- вряд ли. Моя мать была простой крестьянкой.

Подумав, Инти добавил:

-- Впрочем, чистокровных потомков Манко уже не осталось.

-- А Горный Лев?

-- Даже насчёт него есть сомнения. Да и воля Горного Потока для инков куда важнее нюансов крови.

Увы, следы таинственных ночных нападавших найти не удалось. Как тени, те появились из темноты, и в темноте растворились же, стоило им дать отпор. Может быть, они сразу же поняли, что убить врасплох не удалось, и предпочли лучше не выполнить на этот раз своё дело, но не раскрыться?

Асеро встретился Горного Потока в дворцовом саду. Не видевший своего приёмного отца несколько лет, юноша был неприятно поражён, увидев, как тот успел постареть.

-- Как твоя рана, отец?

Горный Поток, не имевший своих детей, предпочитал, чтобы сирота-племянник называл его именно так. Поначалу Асеро это немного смущало, но так как обращение "отец" само по себе было распространено как вежливое обращение к более старшему, то со временем он привык.

-- Как видишь, зажила. Только правая рука меня теперь плохо слушается, писать почти не могу, приходится диктовать.

-- Это должно со временем пройти, отец.

-- Не думаю, -- несмотря на радость встречи, Горный Поток был мрачен. -- И всё равно я не стану уже таким, как прежде. А ты, я вижу, возмужал и вырос. Тебе уже двадцать второй год. Именно в этом возрасте меня Манко стал готовить к престолу... А теперь я уже старик.

-- Разве ты уже старик, отец? Тебе ведь даже нет пятидесяти...

-- Да, не все к моим годам стареют, но резвым мне уже не бывать. Впрочем, хватит об этом. Чем бы ты хотел заниматься дальше?

-- Отец мой, поскольку из-за войны с каньяри мне пришлось прервать обучение, то я думаю, что мне стоит доучиться, после чего я думал стать амаута...

-- После столь блестящей военной карьеры ты мечтаешь о науке?

-- Отец, я сыт войной по горло. Я делал то, что должно, но теперь, когда необходимость в исполнении воинского долга отпала, я бы хотел заняться чем-нибудь более мирным.

-- Я понимаю тебя, сын мой. Однако и администратором ты себя показал неплохим. Всё-таки работа с каньяри -- это очень сложное дело. Так что тебе с таким талантом не стоит запираться в каком-нибудь запретном городе.

-- Ну разве я уж такой блестящий администратор... у меня нет для этого достаточного образования, да и управлялся я кое-как. У другого бы всё вышло гораздо лучше.

-- Вот именно, что, даже не имея специального образования, ты справлялся не хуже многих, кого к управлению специально готовили. А твоя идея сделать из разрушенного селения особую уаку, куда бы приводили школьников и объясняли бы им про всю жестокую пагубность отношения к иноплеменнику как к низшему ... это весьма достойная задумка, и я очень надеюсь, что именно это нам поможет нам вырвать из каньяри то примитивное племенное чувство, которое и создаёт почву для войны. Ты умеешь мыслить в нужных для правителя масштабах, и потому я предназначил для тебя другую участь: ту станешь моим помощником, а после моей смерти -- преемником.

Для Асеро эти слова были как гром среди ясного неба.

-- Но... почему я? -- вымолвил он, как только вновь обрёл способность говорить.

-- Потому что из всех оставшихся в живых потомков Манко ты наиболее подходишь для того, чтобы стать Первым Инкой. Во всяком случае, такое впечатление у меня сложилось в последнее время. С большинством носящих льяуту я поговорил. Что ж, завтра перед всеми носящими льяуту тебе на голову наденут желтое льяуту наследника, и под моим руководством приступишь к делу. Или ты не согласен?

-- Я не знаю, что и сказать. Всё это так неожиданно... отец, скажи мне, почему ты выбрал именно меня, а не Горного Льва? Он -- талантливый полководец и яркий оратор...

-- Потому что, сын мой, Горный Лев лишён главного качества, необходимого правителю -- он не чувствует за собой ответственности за свои поступки. Для него удовлетворение собственного честолюбия важнее пользы для народа. Под хорошим контролем такой человек ещё может приносить пользу, но вручить ему управление государством -- это значит погубить Тавантисуйю. Вот что, сынок: не бойся, что у тебя не хватит знаний и опыта по поводу управления. Обучение и опыт -- дело наживное. Мудрые советники, способные подсказать, у тебя будут. Главное, что ты сам прислушиваться к чужим советам готов, самым знающим себя по всем вопросам не считаешь. И храбростью отличаешься, а значит, если на нас нападут белые люди, то ты не дрогнешь даже в самом тяжёлом и отчаянном положении. Пойми, ты должен стать Первым Инкой!

Асеро не мог ничего ответить. Кажется, тогда он понял, чего так боялась уже покойная к тому моменту тётка Фасолина. Да, теперь у него уже не будет спокойной частной жизни, отныне