Голливудские жены - Джеки Коллинз

— Разве ты не знаешь, что у нас с тобой было самое лучшее? — гнул свое Росс, которому очень хотелось, чтобы Фил и Рик приглушили свои проклятые динамики.

Оглушительная рок-музыка никак не способствует романтическому настрою. И все же он чувствовал, что дела подвигаются неплохо. Он пока еще не добрался до того, когда можно было бы положить ее руку себе на стояк, но слушает она внимательно, и это хороший признак.

Проглатывает все, что он ни брякнет.

— Так как же? — Он твердо решил добиться от нее ответа. — Был у тебя кто-нибудь получше?

Она знала, чего он хочет, а потому решила избавить его от мучений.

— Ты хочешь, чтобы я была твоим агентом?

— Что? — Он сделал вид, что возмущен.

— Повторю: хотелось бы тебе, чтобы я опять была твоим представителем?

— Сейди, да я об этом и не думал никогда.

— Ты думал об этом несколько лет назад. Помнишь, на приеме в студии «Фоке»?

Он небрежно хмыкнул. Он мог и шпильки сносить.

— Да. Помню. Ты мне велела катиться подальше… или что-то вроде этого.

— Вообще-то я сказала, что, если бы на твои комиссионные мне надо было покупать себе обед раз в неделю, я бы с голоду сдохла.

Он и сам это прекрасно помнил.

— Так и сказала?

— Я с тех пор подобрела.

— Надеюсь!

— Так что? Хочешь ты быть моим клиентом или нет?

Он сделал вид, что особым желанием не горит.

— Я доволен своим нынешним агентом.

— А жаль! В таком случае…

— Нет-нет. Я не настолько доволен, и кое-что, думаю, ты смогла бы для меня сделать.

— Правда?

— Да. Это…

— Не теперь, Росс. Зайди ко мне завтра на работу. В пять часов тебя устроит?

Время его устраивало. Но хорошо ли это, что ему придется тащиться к ней в офис, как мальчишке? Разве не лучше было бы назначить ленч в «Ма Мезон» или в «Бистро Гарденс»? Не ей ли, агенту, надо бы бегать за ним?

Прекрати. Кого ты дурачишь? Весь фокус в том, чтобы заполучить ее снова, а не пожимать за салатом с курицей ножку под столом и не кончать от возбуждения при мысли о том, что полная комната засранцев видит, как ты общаешься с Сейди Ласаль.

— Отлично, — согласился он.

— Ну и хорошо, — ответила она, вставая. — А теперь извини, мне надо поговорить с Джорджем.

Он смотрел ей вслед.

Не так уж и трудно было вернуть тебя, Сейди. Ты хоть и тертый калач, но я все еще могу вить из тебя веревки.

Тяжелый ритм диско сменила музыка медленная, и на площадку набились танцующие в обнимку пары. Какой-то папараццо сумел-таки прорваться и забраться на дерево, где и сидел, рискуя сломать себе шею и отчаянно пытаясь нащелкать фотографий до того, как охрана стащит его и выбросит за ворота.

На ум пришел Литтл С. Порц и компрометирующие фотографии. У Карен денег навалом… может, она надумает выкупить негативы.

Он огляделся. Похоже, всем расчудесно. Уже первый час, а домой пока никто и не собирается. В Голливуде жизнь начинается рано, и первый час для Голливуда — время позднее. Прием Элейн удался на славу.

На минуту его мысли вернулись к жене. О чем она думала, когда стибрила браслет? С ума сошла? Не учла, какие будут последствия? Пора опять обращаться к психиатру. Это уж точно.

Кстати, где она? Он поискал ее глазами и увидел, как она танцует впритирку с каким-то отпочковавшимся суперменом. Их обволакивала сексуальная мелодия — обещание Тедди Пендерграсса. Росс наклонился через стол к Мэрли.

— С кем Элейн танцует?

Она взглянула в ту сторону.

— А, это Рон Гордино, наш инструктор по физкультуре.

Сразу же вспомнились слова Карен: «По-моему, Элейн тебя надувает».

Он пристально вглядывался в обжимавшуюся парочку. Показалось ему или этот хмырь и вправду покусывает ее за мочку уха?

Быть такого не может. Элейн — его жена. Она не посмеет шляться на стороне.

Или посмеет?

— Думаю, нам пора, — сказала миссис Лидерман. — А то бедняжка Фруи удивится, куда это ее мамочка попевалась.

Ангель беспомощно оглянулась. Бадди говорил, что вернется минут через двадцать, но прошел уже час.

Совершенно ясно, что ему нет до нее дела… как Шелли и предупреждала.

Глаза ее затуманились, и она поняла, что раз и навсегда должна забыть его и быть в этом твердой.

— Когда вы скажете, тогда и поедем, — не колеблясь, ответила она.

— Мне и спрашивать не надо, хорошо ли вы провели вечер, — говорила довольная миссис Лидерман. — Я наблюдала за вами, вы были в центре внимания.

Ангель с трудом выдавила из себя улыбку. Ее просили сыграть в картине, и чем больше она отказывалась, тем, казалось, больше была им нужна. А Оливер Истерн вообще дошел до того, что подвел к ней ту женщину, которая написала сценарий.

— Разве она не Никки? — спрашивал он настойчиво.

А женщина прищурилась и ответила:

— Может быть… если умеет играть.

— Но меня не интересует это, — возражала Ангель.

Интересует или нет, а Оливер Истерн настоял, чтобы она позвонила ему на другой день. В конце концов она согласилась, хотя и не намерена была этого делать. Миссис Лидерман сказала:

— Не будем прощаться. Терпеть не могу прощаний. Кроме того, завтра я обедаю с Памелой.

Шофер миссис Лидерман ждал ее у дверцы кремового «Роллс-Ройса».

Ангель опять погрузилась в роскошь, и машина плавно покатила вниз по аллее.

Если бы она смотрела в окно, то заметила бы Бадди, который с озабоченным видом стоял у края тротуара и расплачивался с таксистом. Ему хватало, чтобы только заплатить за проезд сюда, а добираться домой к Рэнди уже было не на что. Ну и ночка!

У новой звезды в городе нет ни гроша. Он ринулся назад в толпу гостей, пытаясь поскорее отыскать Ангель. Методично он обходил комнату за комнатой, проверил ванную, искал в толпе танцующих, во дворике, где были расставлены столы. И не находил.

Такое уж было у него везение, что именно в эту ночь «Понтиак» решил испустить дух. К счастью, произошло это уже после того, как он высадил взвинченную Фрэнсис, которая на пороге своего дома объявила ему, что, по ее разумению, он все-таки не годится для картины «Юниверсал».

— Я ошиблась, — сказала она, думая, что он тут же и рассыплется.

— Ничего не попишешь, — бодро ответил он.

Она просто взбесилась. Ее лишили минуты злорадного торжества.

Тщетно разыскивал он свою прекрасную Ангель. Могла бы уж по крайней мере подождать. У него даже не было ни ее адреса, ни телефона. Как же он мог снова позволить ей от него уйти?