ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции - Игорь Симбирцев

При внешней монолитности даже первая ВЧК Дзержинского, спаянная годами Гражданской войны и красного террора, никогда не была полностью монолитной. Даже внутри ее бушевали иногда партийные споры, даже на уровне ее высшего руководящего органа – коллегии ВЧК. Даже в эти годы деятели ЧК примыкали к разным течениям в ленинской партии и участвовали во фракционных баталиях.

Как мы помним, на волне революционного воодушевления поначалу после 1917 года в захватившей власть ленинской партии большевиков были разрешены фракции и различные течения, как это принято в других партиях. От атмосферы тех первых съездов партии, донесенной до нас даже их протоколами, где регулярно дискуссия выливается в обоюдную ругань, а из зала рядовые депутаты кричат что угодно, вплоть до оскорблений в адрес выступающего оратора, чинных партаппаратчиков съездов брежневско-горбачевской поры мог бы хватить удар еще при входе в зал тех заседаний.

Летом 1918 года против самого Ленина ополчились многие недовольные первыми шагами его правительства, в том числе и из числа наиболее преданных ему до октября 1917 года вождей партии, которых Ленин теперь корил за правый или левый уклон. Пошли различные фракции «левых коммунистов», «рабочей оппозиции», «троцкистов», «военной оппозиции», «демократического централизма» и так далее. И среди «левых коммунистов», протестовавших против заключения Брестского мира, оказался сам глава ВЧК Дзержинский, да и среди других участников очень жарких дискуссий в партии 1918 года мы в числе тех же «левых» видим и фамилии многих видных чекистов и членов коллегии ВЧК (Манцев, Уншлихт, Яковлева, Урицкий и др.).

Понемногу накал споров Ленин сумел сбить, да и опасность удушения молодой ленинской власти в кольце белых армий вновь консолидировала партию вокруг ее руководства во главе с Лениным. 1919–1920 годы многие чекисты с правым или левым уклоном во взглядах провели в борьбе на фронтах или в репрессиях в тылу, и им было не до межфракционной грызни. Но Ленин, безусловно, запомнил атаку на него оппозиции с левого фланга партии, возглавленную такими его любимцами, как Бухарин и Дзержинский.

И как не было полной монолитности в чекистских рядах в 1918–1922 годах, так не оставалась постоянной и сама ВЧК в эти годы. Изменения шли и в ее структуре, и в кадровом составе, и особенно в ее взаимоотношениях с верховной и партийной властью в ленинской России, все более сливавшимися в одно целое.

Период 1918–1920 годов оказался пиком могущества ВЧК и ее зачастую безграничной власти; начавшийся в сентябре 1918 года «красный террор» по официальному декрету поставил эту молодую спецслужбу Советской России в особое положение. Сама ситуация обострения на фронтах Гражданской войны, где до начала 1920 года сохранялась еще опасность победы организованного белого лагеря, а затем до 1921 года – опасность общего сваливания в один мужицкий бунт против власти большевиков. Эта ситуация требовала дать ВЧК полную свободу рук и поставить ее вне не только прокурорского надзора, но и над многими другими институтами государства.

Именно в это время ВЧК переживает наибольший всплеск своей власти, своих почти ничем не ограниченных полномочий вплоть до бесконтрольности, никогда до конца государства с названием СССР у его госбезопасности уже не будет такой свободы в действиях и безотчетности, как у дзержинской ВЧК в эти пару лет Гражданской войны. В эти годы ЧК практически полностью изолирована от надзора со стороны советской прокуратуры и Наркомата юстиции. В принципе после ареста и следствия чекисты должны предавать обвиняемых суду революционного трибунала республики, поскольку 29 мая 1918 года в Советской России учреждается Всероссийский трибунал при ВЦИК, а по губерниям и уездам подчиненные ему провинциальные ревтрибуналы. Но очень скоро официальный «красный террор» и право внесудебной расправы ВЧК ломают эту задуманную систему. Все чаще ЧК расстреливают по своим решениям сами, вообще не доводя обреченных до процедуры хоть какого-то разбирательства в трибунале.

А во Всероссийский ревтрибунал при ВЦИК Дзержинский направляет на работу своих чекистов, одного из своих первых заместителей на Лубянке Ксенофонтова направив на должность главного представителя ВЧК при этом ревтрибунале. Неудивительно, что ВЧК на Лубянке обзаводится и своей внутренней тюрьмой, среди самих чекистов называемой ласково «нутрянкой», не только чтобы не возить для допросов арестованных из Бутырки или Таганки, но и чтобы иметь их при себе без вмешательства в дело прокурорских работников. Под внутреннюю Лубянскую тюрьму (на самом деле это следственный изолятор по политическим делам ВЧК и ее наследников на Лубянке) отводят здание бывшего комплекса гостиницы страхового общества «Россия», где после 1918 года надстраивают еще четыре этажа с общими и одиночными камерами, а на крыше оборудуют маленькие прогулочные дворики.

Вся эта возвышенная роль ВЧК сохранялась отчасти вынужденно до окончания самой активной фазы Гражданской войны. В 1921 году белые армии уже были разгромлены и практически выбиты за пределы России, с подавлением в начале этого года восстания моряков в Кронштадте и самой активной части тамбовских и сибирских повстанцев села, с маневром с введением политики НЭП взамен военного коммунизма опасность у горла ленинской власти была разжата – и немедленно пошла кампания изъятия у ВЧК наиболее мощных полномочий. Сначала отобрали право на бессудные расстрелы, невзирая на протесты Дзержинского и самых радикальных ребят в кожанках, затем ввели хоть какой-то надзор со стороны прокуратуры или ВЦИК, подключили к проверкам Рабоче-крестьянскую инспекцию по контролю. Конец 1921 года – это время заметных урезаний полномочий ВЧК и все более частой критики этой спецслужбы с верхов власти, в том числе и из уст самого Ленина.

К концу 1921 года всем и во власти было очевидно: заявленная изначально как временная и чрезвычайная структура на время самого кровавого перелома и военного коммунизма ВЧК в старом виде свое отжила и подлежит реформации в новую спецслужбу Советского государства мирного времени.

Именно так появился указ ВЦИК от февраля 1922 года о ликвидации ВЧК и создании на ее месте новой спецслужбы – ГПУ. Сама же прожившая первые тяжелые, кровавые и драматичные пять лет советской власти в ленинской России спецслужба ВЧК отошла в советскую историю. Советские идеологи попытались задрапировать ее реальную историю романтическим флером революционного энтузиазма, героических страниц Гражданской войны, эпохой великих побед, временем буденовок и кожанок с комиссарско-чекистским маузером на ремне. Но за всем этим занавесом из мифов и красочных картинок «самых романтичных лет советской власти» оказалось невозможным утаить от потомков и правду о «красном терроре», о подвальных расстрелах, о страшной ночи в Ипатьевском доме, о первых «оборотнях» в рядах ЧК. Обо всем том противоречивом времени и страшном кровавом мороке взаимной гражданской бойни и революционного угара.

И исследователям еще раскапывать эту правду о реальной, а не сказочно-мифической ВЧК Дзержинского 1917–1922 годов предстоит долгие годы, столько здесь заложено противоречий и загадок.