Королевство моих преступлений - Лина Мур

– Мира, – вздрагиваю, когда меня трогают за плечо. Я продолжаю машинально поглаживать Рафаэля по спутанным и грязным волосам. Люблю его грязь. Люблю его болото лжи и боли. Люблю.

– Я всё уладил. Как он?

– Спит. Я проверила вены. Они чистые, надо поискать здесь, может быть, остались какие-то таблетки или порошок, – шепчу я, поднимая на Белча голову.

– Я посмотрю и помою его, как проснётся. Иди домой, уже утро. Сиен ждёт тебя, она всю ночь не спала, я заходил к ней.

Утро? Перевожу взгляд на задёрнутые шторы и вижу тонкую полоску света.

– Я вернусь, как только всё улажу или… не знаю, что делать, Белч. Не знаю, – горько признаюсь я, пока парень поднимает Рафаэля и тащит его к кровати.

– Я тоже. Но буду здесь рядом с ним…

– Нельзя. Ты же помнишь, что сказали Всадники. Белч, ты должен ходить на занятия, не дай бог, их новый Каратель до тебя доберётся.

– Знаешь, мне на это насрать. Пусть доберётся, но я друг Рафаэля, Мира. Друг. Один раз я уже отвернулся от него и виноват в том, что он так и не справился со всем. Второго раза не будет. Пусть делают, что хотят со мной, но я его не оставлю, – категорично заявляет Белч, и я проникаюсь к нему уважением. Раньше я считала его полным придурком, а сейчас всё иначе.

– Иди. Отдохни, если что, то я позвоню Сиен. Позаботься о ней, Мира, – наши взгляды с Белчем пересекаются, и я вижу там доверие и тоже уважение. Мы понимаем друг друга. Каждый из нас жертвует чем-то важным, чтобы защитить тех, кто неожиданно стал самым дорогим.

Выхожу из спальни Рафаэля, и такая усталость наваливается, что ничего вокруг себя не замечаю. Спускаюсь вниз по лестнице и направляюсь к сестринству. Так тихо и хорошо на улице. А внутри меня огромная дыра из печали и боли. Я не знаю, правда, понятия не имею, что делать дальше. Как быть? Как поступать? Что выбирать? Кого?

Вхожу в дом и направляюсь к себе. Осторожно переступаю через спальные мешки и подушки спящих девушек. Тихо стучусь к Сиен и шепчу, что это я. Она сразу же, без слов распахивает дверь, я шёпотом рассказываю ей о том, как обстоят дела. Она плачет, а я держусь. Недолго держусь, пока звук душа не заглушает моих сдавленных рыданий. Видеть, как ломается любимый, самое страшное, что было в моей жизни. И мне плевать на прошлое, мне больнее, чем тогда. Потому что сердце болит долго, а раны на теле быстро заживают.

Не знаю, сколько я сижу под душем, забившись в угол и кусая подушечку ладони, чтобы никто не слышал меня. Я опустошена. Я тоже слаба. Потеряна. Одинока. Хочу к нему… хочу увидеть, снова услышать его голос и умирать. Медленно. Отчаянно кричать внутри о помощи и слышать лишь тишину в ответ. Так паршиво.

Девочки просыпаются, даю им выспаться до половины восьмого. Не хочу есть. Ничего не хочу. Сообщаю всем, что я буду ждать на улице на пробежку и зарядку и, переодевшись в спортивный костюм, спускаюсь вниз. Сиен говорит, что сейчас придёт ко мне, и я киваю в ответ.

Распахиваю дверь, слыша разговоры девочек, и мой взгляд останавливается на центре белоснежней двери. Ещё пару часов назад белоснежной, а сейчас…

Господи, нет! Нет! Нет!

Моё тело слабеет от страха сильнее. Отшатываюсь в сторону и глотаю кислород, отравляющий своей вонью.

Нет!

Резко захлопываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Решение нужно принимать немедленно. Если бы не подобные критические ситуации, с которыми меня вынужденно учили справляться ещё в детстве, описывая смерти, аварии или нечто катастрофическое, то я бы уже упала в обморок от страха.

– Минуту внимания, – прочищая горло, произношу я. Беру себя в руки. Хотя, какие там руки, меня трясёт, отчего я прячу их за спиной. Перед глазами бегают чёрные точки и яркие отблески, и ледяной пот скатывается по позвоночнику.

– Девочки, думаю, что в связи с погодными условиями, да и сложной ночью, мы пропустим сегодняшнюю пробежку и зарядку. Разрешаю вам даже самый неполезный и углеводный завтрак в мире. К примеру, я бы не отказалась от французских вафель со взбитыми сливками и ягодами. Как вам такая идея? – Натягиваю улыбку и стараюсь выглядеть спокойно, но это так сложно. Раньше я не думала, сколько нужно сил, чтобы держаться до конца и ничем не выдать своих страхов, причём смертельных.

– Вау!

– Вафли?

– Супер, я за!

– А коктейль молочный можно?

– А, может быть, быстро пиццу сделать?

Девочки улыбаются, радостно принимая моё предложение.

– Что хотите, пусть этот день станет особенным, новым для нас. Ведь мы сестринство, и это подразумевает нашу родственную связь. Вы пока занимайтесь завтраком, а мы с Сиен отправимся узнать, насчёт пропуска занятий на сегодня, чтобы сделать этот день полностью незабываемым, – кивком головы показываю подруге идти за мной.

Визг и смех девочек остаются позади. Они все разбегаются по дому кто куда.

– Что такое? – Шепчет Сиен.

Хватаю её за руку и, резко распахнув дверь, вылетаю на крыльцо. Больше объяснений не нужно.

На белоснежней двери красуется метка Всадников, а точнее, отпечаток кровавой ладони с алыми потёками. Это означает только одно – конец. Именно таким образом раньше Всадники показывали разозлившим их студентам, что им следует уйти или же их вынесут отсюда в гробу.

Сиен чуть ли не падает, цепляясь рукой за перила, и её губы дрожат от ужаса.

– Что… почему? За что? – Скулит она.

– Из-за меня. Я была у Рафаэля, и это не понравилось Карстену. Он мстит мне, а, значит, и всем вам. Мы должны немедленно что-то предпринять или же выехать в Женеву все вместе. А лучше, если это будет наш отель в горах. Так мы хотя бы обезопасим себя… я не знаю, что делать. Не знаю, – тихо признаюсь я и жмурюсь. Понимать, что я ничего не могу предпринять сейчас, потому что именно меня Карстен не оставит в покое, безумно страшно. Помимо всего прочего, сейчас, действительно, идёт травля и чёткое следование правилам Всадников, чего я принимать не хочу и не буду.

– Боже… он больной, Мира. Ты ведь пошла к нему, чтобы защитить… уберечь от Карстена, и теперь… мамочки, я сейчас в обморок упаду. Это так… – Сиен паникует, да и я не меньше.

Я пытаюсь думать, но не могу. Я словно моментально отупела, и нет ни единого шанса что-то изменить. Делаю глубокий вдох и опускаю голову, а в ней такой шум. Я слаба как физически, так и морально. Мне плохо. Даже тошнит от страха.

– Это же краска, да? Это краска?

– Нет, Сиен, это кровь. Самая настоящая кровь, – качаю головой, уверенно отвечая на судорожный вопрос.

– Чёрт… чёрт! А если к Оливеру пойти? Если всех поднять? Мы не должны стоять и ждать, Мира. Всё становится только хуже и хуже, они уже готовы решиться на серьёзные преступления. Это ведь не обычные наказания, а практически убийства! Это…