Исход - Леон Юрис

Ари свернул с шоссе и поехал в сторону моря, к руинам Кесарии. Сидя на древнем молу, они позавтракали захваченными из Хайфы бутербродами. Ари показал на домики Сдот-Яма — кибуца, где жил Иоав Яркони и где он сам часто бывал в довоенные годы, когда Алия Бет нелегально высаживала здесь иммигрантов в 1936–1939 годах. Потом рассказал об арабском городке, построенном на римских развалинах. Арабы умели использовать остатки чужих цивилизаций и, в сущности, за тысячу лет построили в Палестине всего лишь один целиком арабский город. Великолепные римские статуи и колонны из Кесарии можно было найти в арабских домах по всей Самарии и Саронской долине.

После завтрака они поехали дальше на юг, к Тель-Авиву. Движения на шоссе почти не было. Только изредка проезжали автобус или повозка с вечным осликом в упряжке. Время от времени их обгоняли британские автоколонны, которые неслись на максимальной скорости. Проезжая мимо арабских сел, Китти поражалась их убожеству, особенно в сравнении с еврейскими. На коричневых каменистых полях трудились одни женщины. Они шли по обочине шоссе с огромными тюками на головах, закутанные в длинные одежды, стеснявшие движения. Кофейни вдоль шоссе были битком набиты мужчинами, игравшими в нарды. У Зихрон-Якова они проехали мимо первой тагартовой крепости, мрачного сооружения, окруженного оградой из колючей проволоки. За Хадерой виднелась еще одна крепость, потом они замаячили чуть ли не у каждого перекрестка.

К югу от Хадеры, в Саронской долине, поля были еще плодороднее, а зелень сочнее. По обеим сторонам дороги росли австралийские эвкалипты.

— Лет двадцать пять назад ничего этого не было и в помине, — сказал Ари. — Сплошная пустыня.

В полдень они въехали в Тель-Авив. Город лежал на берегу Средиземного моря, ослепительно белый на солнце, напоминая глазурь на огромном торте. Ари ехал по широким бульварам, вдоль которых возвышались современные жилые дома. Жизнь в городе била ключом, и Китти здесь сразу понравилось.

Ари остановился на улице Гаяркон у гостиницы «Гат-Римон».

Часам к четырем, после долгого обеденного перерыва, открылись магазины. Ари и Китти пошли побродить по улице Алленби. Китти хотела поменять немного денег, кое-что купить, а главное — посмотреть город. За площадью Мограби, где стоял театр, начались маленькие магазинчики. Они прошли мимо десятка книжных лавок, и Китти останавливалась у вывесок на иврите, которые не могла разобрать. Через деловые кварталы они вышли к бульвару Ротшильда. Здесь начинался Старый город, возникший когда-то как пригород Яффы. Китти казалось, что время пошло вспять. Чем дальше, тем грязнее становились улочки, мельчали лавки, пахло нечистотами. Они сделали крюк и вернулись назад по узкому проулку, где расположился арабо-еврейский базар и у прилавков толпились люди. Добравшись до площади Мограби, они повернули на широкую, обсаженную деревьями улицу Бен Иегуды. Здесь прямо на тротуарах стояли столики разнообразных кафе. У каждого свой особый стиль, своя клиентура. В одном собирались юристы, в другом — политики-социалисты. Третье посещали только актеры, четвертое — деловые люди. Где-то шептались угрюмые личности, вид которых заставлял вспомнить о террористах, а в соседнем заведении коротали время за нескончаемой игрой в шахматы пенсионеры.

Продавцы маленьких, из двух листочков, газет выкрикивали новости о нападении маккавеев на аэродром в Лидде, на завод в Хайфе и о прибытии «Исхода». Толпа не уменьшалась. Люди в восточных одеждах шли вперемежку с элегантными дамами, одетыми по последней моде европейских столиц. Но больше всего было уроженцев Палестины в шортах защитного цвета и белых рубашках с отложными воротничками. Многие были в сандалиях и голубой одежде кибуцников. На шее они носили тоненькие цепочки со звездой Давида. Большинство мужчин носили густые усы — отличительный признак коренного жителя. Женщины, как правило, рослые, с высокой грудью, были одеты в простые платья, шорты или брюки. В их осанке была вызывающая гордость.

Вдруг улица стихла.

Наступила тишина. Посреди улицы медленно ехала английская бронемашина с громкоговорителем. В ней, сжав губы, сидели у пулеметов солдаты.

«Внимание, евреи!

Командующий войсками объявил комендантский час. С наступлением темноты ни один еврей не должен находиться на улице. Внимание, евреи! Командующий войсками объявил комендантский час…»

Публика встретила это объявление взрывом аплодисментов и смехом.

— Осторожнее, Томми! — крикнул кто-то. — Следующий перекресток заминирован.

Когда бронемашина уехала, улица как ни в чем не бывало зажила прежней жизнью.

— Вернемся в гостиницу, — попросила Китти.

— Я говорил — не пройдет и месяца, как вы до того привыкнете к нашему укладу, что просто жить не сможете без постоянных волнений.

— Никогда я к этому не привыкну, Ари.

Они вернулись в гостиницу, нагруженные покупками, выпили по коктейлю в маленьком уютном баре, а затем поужинали на террасе, с которой открывался вид на море. Был хорошо виден изгиб берега там, где сливались Тель-Авив и Яффа, древнейший в мире портовый город.

— Спасибо за чудесный день. Британские патрули и шлагбаумы не в счет.

— Придется попросить у вас извинения, — ответил Ари. — После ужина мне нужно уйти ненадолго.

— А как же комендантский час?

— Вы же слышали — он касается только евреев, — отшутился Бен Канаан.

Ари оставил Китти и поехал в пригород Рамат-Ган — Холм-Сад. Тут вместо многоэтажных зданий стояли особняки с черепичными крышами, окруженные газонами и цветниками. Ари поставил машину и погулял с полчаса, чтобы убедиться, что за ним нет слежки.

На улице Монтефиоре он подошел к большому особняку доктора Тамира. Доктор сам открыл дверь, крепко пожал Ари руку и повел его в подвал.

В этом доме была резиденция генерального штаба Хаганы.

В подвале хранились запасы оружия и боеприпасов, стоял печатный станок, выпускающий листовки на арабском языке, в которых арабов призывали хранить спокойствие и не нарушать мир. Тут же записывали на магнитофонную ленту передачи для секретной передвижной радиостанции «Кол Исраэль» — «Голос Израиля». Здесь же изготовляли гранаты, собирали самодельные мины. Вся работа остановилась, когда доктор Тамир появился в сопровождении гостя. Ари поздравляли с успешным завершением операции «Исход», со всех сторон посыпались вопросы.

— Потом, потом, — успокаивал товарищей Тамир.

— Мне нужно поговорить с Авиданом, — сказал Ари.

Он прошел мимо груды ящиков с винтовками к двери и постучал.

— Входите.

Ари открыл дверь и увидел лысого силача, командира подпольной армии. Авидан оторвался от бумаг, лежавших на шатком столе, и его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Ари, шалом!

Он вскочил, обнял своего любимца, усадил в кресло и хлопнул по спине с такой силой, будто забивал сваю.