Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

наше проживание и ни в чем нам не отказывал все эти дни. Еще бы, банкет за счет императорской казны, можно и не жадничать. Впрочем, завтра — последний день отдыха. Нам велено выступать.

— Пора домой… — Полупьяным, или очень пьяным голосом произнес я.

— Да. Точно. — Еле выговорил Роб, который прикладывался к бокалу намного больше моего. — Накидался, как носорог. — И где только он выучил это выражение.

Кстати, окна моего номера не случайно выходили на Москва-сити. — «Капитан знает, на что давить. Подумать только, если все пройдет удачно, то совсем скоро мы с Элизабет переберемся жить туда. Не верится…А у Роба из окна виднеется сквер? Похоже на то, мы проезжали его на такси».

Следующий день пролетел столь же стремительно. Мы старались не говорить о нашем деле, просто хотели не думать ни о чем — уж слишком многое произошло за последнюю неделю. Но дело приближалось.

***

— Доброе утро. — В назначенный день ровно в восемь утра капитан уже стоял в номере. — Здоров? — Ехидничал он, видимо вспомнив мое недавнее похмелье в Новосибирске.

— Здоров, если сегодня в меня опять не будут стрелять. — Ответил я.

— Не будут… — Уверенно ответил тот, но все-таки добавил. — Надеюсь.

В номер из своей «обители» буквально ввалился шатающийся Роб, торопливо застегивая пуговицы на мятой рубахе, перепутав порядок и выполняя процедуру неправильно, так, что рубаху перекосило; небритый, явно с признаками пресловутой «японской болезни».

— Ух, голова моя голова… — Причитал он во весь голос.

— Голова моя голова. — Передразнивал его капитан. — Пить меньше надо. Алкоголики, сошлись, два сапога пара. Открыли тут филиал института водки и самогона. То один, то второй. Двое из ларца, нет, я с вами с ума сойду. — Иван развел руками, явно выражая недовольство. Красочные эпитеты сыпались из его уст, как из рога изобилия.

— Пивные, прошу заметить. И алкоголик — некрасивое слово. То ли дело — пьяница. В нем есть что-то от французских аристократов. — Паясничал я, специально стараясь передразнить офицера.

— Хрен редьки не слаще. — Обозвался капитан. — Аристократы чертовы, видели бы вы себя в зеркало, смотреть противно. Пивной джентльмен, прямо, куда там.

Признаться честно, я до сих пор не могу понять, что же значит эта поговорка про редьку. Наверное, надо родиться русским, чтоб полностью понимать этих людей. Многие крылатые фразы непонятны для иностранца. Ох уж, эти русские.

— Собирайтесь уже. Далеко пойдете с такими темпами! Два брата-акробата! Свел вас двоих на свою седую голову, ишь — не нравится ему слово. Не по нраву? Алкаши и синяки! Вот вы кто! — Васнецов разошелся не на шутку. — Собирайтесь, кому говорю! Опоздаем — прибью на месте!

«Ох уж капитан. А что он еще ожидал? Расслабиться — вот чего нам хотелось. Когда теперь удастся увидеть солнце — неизвестно. И придется ли вообще? Кто знает — сколько нас вернется? И вернемся ли». — Хоть мы были и неправы, но все же повод у нас был. Пусть и говорят, что алкоголик всегда найдет причину выпить.

Впрочем, сборы продлились недолго, и вскоре черный тонированный автомобиль со спецмаячком уже увозил нас от Москвы на секретную военную базу.

— Куда мы едем? — Поинтересовался я.

— Любопытной Варваре на вокзале нос оторвали. — Ответил капитан, оставаясь как всегда невозмутимым.

— Бедная Варвара! А едем то куда? — Нельзя было просто сдаться, не заставив капитана нервничать.

— Много будешь знать — скоро состаришься. — Старик оказался не промах.

— Капитан, у нас конкурс пословиц и поговорок? — Удивился Роб.

— Я с пьяницами не разговариваю, завоняли весь салон своим перегаром. Дышать нечем. — Васнецов тоже не собирался сдаваться.

«Да уж. Эти новенькие кожаные сидения, видимо, предназначены для трезвенников. Можно подумать, что все высокие чины ни разу не держали стакан в руках. Что-то сомневаюсь, особенно после недавних разговоров про водку». — Капитан-то уж точно не давал обет трезвости.

Почти весь путь провели в молчании, капитан притворялся спящим, а мы просто смотрели, как за окном леса сменяли поля, или, на сменяющие их, в свою очередь деревни, реки и озера. Особенно радовали глаз белокурые березки, изящные, будто женщины в длинных платьях. — «Прекрасно смотрятся, такие красивые, будто моя Элизабет, ради которой я и согласился на это безумие». — Если все дороги ведут в Рим, то все мысли рано или поздно приводят к Лизи.

— Нравятся березы? — Неожиданно спросил капитан, вдруг позабыв о своей обиде и сонливость как рукой сняло. Взбодрился прямо на глазах.

— Откуда вы знаете? Да, очень.

— Я все про тебя знаю, такая работа. — Говорил так, будто и вправду умел читать мысли. — Моей дочери тоже нравятся березки. Она вынуждена учиться на Кавказе, но просит постоянно просит прислать ей фото белокурых красавиц.

«Капитан-дурак, капитан-дурак». — Напевал про себя, проверяя, а не экстрасенс ли он часом. Кто знает, какими способностями обладает Васнецов, и чему учат разведчика. — «Не умеет, не умеет». — Будто ребенок повторял я про себя. — «А капитан не может прочитать мои мысли». — И что нашло на меня? Ребячество, и только. Первые пятьдесят лет — самые сложные в жизни мальчика? Или как говорят?

— На Кавказе нет берез? — Переборов зов детства, спросил я.

— Нет. Там горы. Они красивы по-своему, но дочери, кажется, куда дороже подмосковные равнины. Не понимаю, почему люди стремятся покинуть свои дома и во что бы то ни стало поселиться в столице. Выйду на пенсию и укачу в самый отдаленный поселок, куплю крохотный домишко на окраине и навсегда останусь жить среди природы, просыпаться под пение птиц, а не под шум машин… — Сдается мне, капитана понесло. А он точно не пропустил рюмашку-другую, пока мы не видели? Что-то уж больно разговорился. — Разве это не прекрасно? А вы знаете, как поет кукушка? Как пахнет сено?

— Не знаю, как насчет сена, но как несет куриным дерьмом — знаю. — Роб только рассмеялся, словно издеваясь. Вот она — месть за утреннее испорченное настроение. Робу палец в рот не клади. Откусит по локоть и не подавится.

— Эх ты, а как же деревенская романтика? — Поинтересовался капитан.

— Одной романтикой сыт не будешь. Работать, работать и еще раз работать — вот цена романтики. Всегда приходится платить чем-то за что-то. Так устроен мир, и от этого не убежать. Если, конечно, вам не принесут все на блюдечке с золотой каемочкой. Но для этого надо родиться сыном аристократа или миллиардера.

— Мне не грозит ни то, ни другое. — Капитан понял, в чей огород пущен камень. — Но пенсия не даст мне умереть с голоду и не гнуть спину в поле с утра и до поздней