Ричард Длинные Руки - конунг - Гай Юлий Орловский

Она переспросила тупо:

– Статистика?

– Да, – подтвердил я. – Это когда убиваешь не одного, а хотя бы пару тысяч. А лучше пару десятков тысяч. Это да, мои масштабы. Скоро буду считать сотнями тысяч, вот это мое светлое будущее!

Она смотрела с отвращением, потом во взгляде появилось сомнение, мужчины всегда в той или иной мере издеваются над женщинами, ибо чувствуют свою ущербность и нуждаются в постоянном подтверждении собственного превосходства.

Я сказал дружески:

– Мужчины после такой сшибки обычно идут вместе пить. Но ты не пьешь?

Она посмотрела хмуро.

– Правда?

– Мне так показалось, – признался я. – У тебя такое одухотворенное лицо и такие волосатые подмышки…

– Я пью, – ответила она с вызовом. – Хоть и не так, как вы, грязные свиньи.

– А как? – спросил я. – Каким местом?

– Я не упиваюсь, – пояснила она раздраженно.

– Прекрасно, – сказал я с облегчением. – Не придется тащить тебя пьяную в казарму. Ты живешь в казарме?

– У меня своя большая и красивая комната во дворце.

– И большая кровать? – спросил я.

Она посмотрела со всей надменностью.

– Большая. Но тебе в ней не валяться.

– Да я и не мечтал, – сказал я поспешно и содрогнулся: – Но тебя же надо, пьяную, уложить куда-то… раздеть…

Она фыркнула.

– Мечтай-мечтай. Но вообще-то не откажусь от чаши вина. Одной, не больше.

– Больше и не дам, – сообщил я. – Тебе какую, с ведро?

– С ведро, – согласилась она. – А тебе с корыто?

Я засмеялся и дружески обнял ее на плечи. Она дернулась, но стерпела, в моем жесте нет ничего от мужских щупающих лап, просто рядом приятель, с которым хорошо проводим время. И к которому обращаться на «вы» было бы грубостью.

В таверне дым коромыслом от подгоревшего мяса, пахнет жареным луком, народ за столами буйный и голосистый, где-то спорят, где-то поют, и все пьют, как кони, трое суток скакавшие по жаркой пустыне.

Боудеррия согнала двух, занявших чистый стол у окна, тяжело уселась, помахала рукой трактирщику.

– Мне… сам знаешь чего. И моему спутнику.

Трактирщик угодливо поклонился, но смотрел не на нее, а с большой опаской на меня.

– Да, конечно… Но это же… человек из-за Рога?

Боудеррия буркнула:

– Видишь, все говорят только о вас. А по мне так, подумаешь, цацы… Хотя да, если там и другие так владеют мечом…

– Нет, – признался я скромно. – Я лучший в обоих королевствах.

– От скромности не умрешь, – проворчала она.

Перед нами поставили две миски с горячей гречневой кашей, жареной бараниной и кувшин с вином. Хозяин лично принес, вытирая на ходу чистым полотенцем, две медные чаши.

Я сказал дружески:

– Просвети меня, что здесь происходит. В королевстве, в столице, во дворце. Король здесь хорош, но он говорит то, что надо говорить, такие же у него и придворные. Ты тоже, понятно, не скажешь чистую правду, но я могу сравнить взгляды с разных точек и постараться понять, как оно на самом деле.

Некоторое время она в самом деле добросовестно просвещала, и, как я понял, не врала. Есть такие простые люди, говорят правду не от убеждений, а от простоты и цельности характера. Их мир устойчив, эти люди востребованы, они надежные друзья, но своим доверием так просто не бросаются.

– Тебе еще, – предостерегла она в конце, – придется столкнуться с герцогом Хорнельдоном. Думаю, весть о гибели Суллинга и Унгера уже достигла его владений. И хотя он не очень любит покидать свой замок…

– Почему? – спросил я быстро. – Чего-то боится?

Она посмотрела насмешливо.

– Ищешь уязвимые места? Нет, просто… ленив. Любит поесть, выпить, поспать. Зело дороден. Но оружием владеет неплохо. Скоро будет здесь. Он просто обязан отыскать тебя и покарать за гибель своих людей.

Дрожь прошла по моему телу, я пробормотал:

– Судя по твоему описанию, он достаточно разумный человек. И без лишних амбиций, что так мешают всем нам жить. Я надеюсь ему объяснить, что его люди сами виноваты.

Она поморщилась.

– С луны упал? Он это и сам знает, это же его люди. Это все знают. Но они свои, понял? Он просто обязан отомстить. Иначе сам будет покрыт позором.

Я залпом осушил половину чаши, вино приятной холодной струей охладило гортань, а в желудке потяжелело.

– Ладно, – сказал я и со стуком поставил чашу на столешницу. – Бог не выдаст, свинья не съест. Будем решать проблемы по мере их появления из-за угла в чистом поле.

Она покачала головой, синие глаза смотрели с любопытством.

– У вас за морем много таких? Интересно вот так сидеть за столом с будущим покойником. Завтра он умрет, но по своей дурости даже не чешется.

– А что я должен делать?

Она ответила быстро:

– Удирать!

– Вот так просто?

– Да, – отрезала она. – Ты не будешь покрыт позором, потому что здесь тебя никто не знает… да и не осудят, зная, с кем тебе пришлось бы скрестить мечи. А в своем королевстве ты вряд ли будешь рассказывать, что удрал, спасая шкуру.

Я подумал, кивнул.

– Ты права, никто не узнает. Но как насчет меня?

Хороший правитель никогда не откладывает на завтра то, что может заставить других сделать сегодня. Пока Ордоньес вместо желаемого волочения за местными ледями заключал торговые договора на перевозку ценных и особо ценных товаров морским путем, я получил от Ашворда карты Вестготии и внимательно изучал сильные и слабые места королевства.

Правда, расположение войск интересует мало, самые эффективные меры захвата и покорения – торговые. Королевство исключительно богато запасами руд, есть выходы асфальта, что указывает на близкую к поверхности нефть, в таких местах ткни лопатой – ударит нефтяной фонтан, так что для будущего развития региона эти земли весьма и даже очень весьма.

А хороший хозяин должен быть рачительным и хозяйственным. Как вот я.

Торкилстон не вошел, а ворвался, словно ураган, лицо раскрасневшееся, как пион.

– Сэр Ричард!.. – вскричал он. – Ко двору только что прибыл герцог Хорнильдон!

Я вздрогнул, тело оцепенело, словно очутился голым в проруби. В голове суматошные мысли, а чувство обреченности заполонило сперва внутренности, потом грудь.

– Что ж он, – вырвалось у меня само собой, – так рано?

– Говорят, – пояснил он, – так взбешен, что загнал троих лошадей, но нигде не останавливался ни на час.