Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

Первый довод сторонников общественного (в том числе государственного) контроля за СМИ сводится к тому, что «информационная продукция» выпускается сегодня на рынок не личностями, а крупными корпорациями (суперкомпаниями). Уже с начала 70-х годов такие фирмы входят в список 500 крупнейших компаний США. Кроме того, с тех пор произошло сращивание этих фирм с крупнейшими банками, которые стали главными держателями акций телевизионных компаний. На корпорации же права и свободы личностей (типа свободы слова) не распространяются. Г.Шиллер объясняет эту новую ситуацию:

«Конгломераты, которые господствуют в области производства и распространения информации – и вообще всех видов сообщений, – нельзя рассматривать, как это практикуется в Соединенных Штатах, как индивидов, на которых распространяются конституционные гарантии свободы слова и печати… Они являются прежде всего частными корпорациями, стремящимися к максимальной прибыли, чья продукция производится в соответствии с коммерческими требованиями».

Таким образом, считается неправомерным применять категорию гражданских прав к коммерческой фирме, выпускающей товар для рынка. Эта фирма должна подвергаться такому же контролю, как любой другой коммерческий товаропроизводитель. Юристы отмечают, что свобода печати – право личное, а владельцы СМИ имеют лишь право собственности.

Вторая группа доводов связана с правами (свободами) потребителя. Принципом рынка, гарантирующим свободу воли каждого участника сделки, является возможность принятия рационального решения. Это значит, что потребитель должен иметь возможность надежно знать, к каким последствиям для него приведет потребление данного продукта. Поэтому, например, так строго контролируется обозначение на упаковке товаров всех ингредиентов, особенно тех, которые могут оказать побочное, нежелательное воздействие или являются источником опасности при неправильном употреблении. Отсутствие таких сведений рассматривается именно как нарушение свободы потребителя – и за достоверным сообщением таких сведений следит целая система государственного контроля (то есть разновидности цензуры этих сообщений).

Очень жестко контролируется рынок тех продуктов, которые меняют поведение потребителя, делая его «зависимым» от продукта. Эта зависимость лишает потребителя свободы, лишает его возможности принимать рациональные решения. К таким продуктам относится, например, алкоголь, рынок которого нигде (кроме, наверное, РФ) не является свободным. Крайним выражением этого свойства некоторых продуктов являются наркотики – они до сих пор почти повсеместно запрещены к продаже. А как же свобода, «не хочешь – не нюхай»? Дело в том, что человек, начав нюхать, быстро становится зависимым от наркотика и утрачивает свободу. Значит, продажу этого продукта государство запрещает с помощью насилия, часто весьма грубого.

К какой же категории продуктов относится «товар» телевидения? Сегодня, после двадцати лет интенсивных и всесторонних исследований, ответ на этот вопрос не вызывает никаких сомнений. Телепродукция – это «товар» сродни духовному наркотику. Человек современного городского общества зависим от телевидения. То есть гипнотизирующее воздействие телевидения таково, что человек частично утрачивает свободу воли и проводит у экрана гораздо больше времени, чем того требуют его потребности в информации и развлечении.

В последние двадцать лет телевидение сделало широко доступной и продукцию киноиндустрии в форме видеокассет. В 1985 г. в США доходы от производства домашних видеокассет составили 3,6 млрд. долларов, что больше, чем расходы американцев на покупку книг.

Как показали замеры середины 80-х годов, средняя американская семья проводила у телевизора более 7 часов в сутки и ради этого жертвовала многими занятиями и видами деятельности (чтение, посещение театров, спорт, встречи с друзьями и т. д.). К концу 90-х годов привязанность американцев, особенно детей, несколько снизилась, но остается очень высокой (дети США проводят у телевизора в среднем 21 час 38 минут в неделю). Многолетние наблюдения за разными категориями телезрителей показали, что очень большая часть их действительно «зависима» от экрана в буквальном смысле слова. В 1977 г. одна американская газета провела эксперимент: она предложила выбранным наугад 120 семьям по 500 долларов за то, чтобы они в течение месяца не смотрели телевизор. 93 семьи (78 %) отвергли это предложение.

Как и в случае наркотиков, человек, потребляя современную, освобожденную от этического контроля телепрограмму, не может рационально оценить характер ее воздействия на его психику и поведение. Более того, поскольку он становится «зависимым» от телевидения, он продолжает потреблять его продукцию даже в том случае, если отдает себе отчет в ее пагубном воздействии (как и многие наркоманы прекрасно понимают вред наркотиков).

Отсюда в рамках постулатов рыночной экономики и либерального общества следует, что продукция телевидения не может поставляться на рынок (в эфир) бесконтрольно. Государство обязано, защищая свободу потребителя, накладывать на этот рынок ограничения, попросту говоря, цензуру. Если оно этого не делает, то оно по какой-то причине становится соучастником одной стороны, что, по определению, является коррупцией. Обычно суть этой коррупции заключается в том, что ТВ «платит» государству, оказывая ему политическую поддержку средствами манипуляции общественным сознанием.

Подходя к проблеме с точки зрения интересов потребителя, Г.Шиллер усиливает приведенный выше тезис: «Продукция культурно-коммуникационной индустрии нуждается в еще большем общественном контроле и проверке, чем обычные потребительские товары… И горе тому обществу, чья социальная политика не учитывает это важнейшее обстоятельство».

В целом за последние полвека преобладал процесс освобождения СМИ от контроля («свобода подавляла ответственность»). Сегодня показалось бы немыслимым заявление, сделанное в 1948 г. директором Комиссии по свободе печати США Р.Леем: «Концепция ответственности, доведенная до логического завершения, подразумевает выделение явно вредной категории безответственных массовых коммуникаций, которая не должна находиться под защитой самой свободы».

Самую сильную метафору, объясняющую роль ТВ в наше время, в «эпоху видеократии», предложил в IV веке до н. э. Платон. В седьмой книге «Республики» он дал такую поэтическую аллегорию. Вот она, в кратком и бедном изложении:

В пещере, куда не проникает свет, находятся прикованные цепями люди. Они в этом плену давно, с детства. За спиной у них, на возвышении, горит огонь. Между ними и огнем – каменная стена, на которой, как в кукольном театре, шарлатаны двигают сделанные из дерева и камня фигурки людей, зверей, вещей. Двигают и говорят текст, и их слова эхом, в искаженном виде, разносятся по пещере. Прикованные так, что они могут смотреть только перед собой, пленники видят огромные тени от фигурок на стене пещеры. Они уже забыли, как выглядит мир, свет на воле, и уверены, что эти тени на стене, это эхо и есть настоящий мир вещей и людей. Они живут в этом мире.